Граф Монте-Кристо. Александр Дюма

значит, что если бы я не стал капитаном…

      – Гм! Гм! – пробормотал Кадрусс.

      – Ну, – сказал молодой человек, – я лучшего мнения, чем вы, о женщинах вообще и о Мерседес в особенности, и я убежден, что, буду я капитаном или нет, она останется мне верна.

      – Тем лучше, – сказал Кадрусс, – тем лучше! Когда женишься, нужно уметь верить; но все равно, приятель, я тебе говорю: не теряй времени, ступай, объяви ей о своем приезде и поделись своими надеждами.

      – Иду, – отвечал Эдмон.

      Он поцеловал отца, кивнул Кадруссу и вышел.

      Кадрусс посидел у старика еще немного, потом, простившись с ним, тоже вышел и вернулся к Данглару, который ждал его на углу улицы Сенак.

      – Ну, что? – спросил Данглар. – Ты его видел?

      – Видел, – ответил Кадрусс.

      – И он говорил тебе о своих надеждах на капитанство?

      – Он говорит об этом так, как будто он уже капитан.

      – Вот как! – сказал Данглар. – Уж больно он торопится!

      – Но Моррель ему, как видно, обещал…

      – Так он очень весел?

      – Даже до дерзости; он уже предлагал мне свои услуги, как какая-нибудь важная особа; предлагал мне денег, как банкир.

      – И ты отказался?

      – Отказался. А мог бы взять у него взаймы, потому что не кто другой, как я, одолжил ему первые деньги, которые он видел в своей жизни. Но теперь господин Дантес ни в ком не нуждается: он скоро будет капитаном!

      – Ну, он еще не капитан!

      – Правду сказать, хорошо было бы, если бы он им и не стал, – продолжал Кадрусс, – а то с ним и говорить нельзя будет.

      – Если мы захотим, – сказал Данглар, – он будет тем же, что и теперь, а может быть, и того меньше.

      – Что ты говоришь?

      – Ничего, я говорю сам с собою. И он все еще влюблен в прекрасную каталанку?

      – До безумия; уже побежал туда. Но или я очень ошибаюсь, или с этой стороны его ждут неприятности.

      – Скажи яснее.

      – Зачем?

      – Это гораздо важнее, чем ты думаешь. Ведь ты не любишь Дантеса?

      – Я не люблю гордецов.

      – Так скажи мне все, что знаешь о каталанке.

      – Я не знаю ничего наверное, но видел такие вещи, что думаю, как бы у будущего капитана не вышло неприятностей на дороге у Старой Больницы.

      – Что же ты видел? Ну, говори.

      – Я видел, что каждый раз, как Мерседес приходит в город, ее провожает рослый детина, каталанец, с черными глазами, краснолицый, черноволосый, сердитый. Она называет его двоюродным братом.

      – В самом деле!.. И ты думаешь, что этот братец за нею волочится?

      – Предполагаю – как же может быть иначе между двадцатилетним детиной и семнадцатилетней красавицей?

      – И ты говоришь, что Дантес пошел в Каталаны?

      – Пошел при мне.

      – Если мы пойдем туда же, мы можем остановиться в «Резерве» и за стаканом мальгского вина подождать новостей.

      – А кто нам их сообщит?

      – Мы будем на его пути и по лицу Дантеса увидим, что произошло.

      – Идем, –