Граф Монте-Кристо. Александр Дюма

людей, а против него вышлют целые армии.

      – Которые с кликами проводят его до столицы; поверьте мне, Жерар, вы еще ребенок; вам кажется, что вы все знаете, когда телеграф, через три дня после высадки, сообщает вам: «Узурпатор высадился в Каннах с горстью людей, за ним выслана погоня». Но где он? Что он делает? Вы ничего не знаете. Вы только знаете, что выслана погоня. И так за ним будут гнаться до самого Парижа без единого выстрела.

      – Гренобль и Лион – роялистские города, они воздвигнут перед ним непреодолимую преграду.

      – Гренобль с радостью распахнет перед ним ворота; весь Лион выйдет ему навстречу. Поверьте мне, мы осведомлены не хуже вас, и наша полиция стоит вашей. Угодно вам доказательство: вы хотели скрыть от меня свой приезд, а я узнал о нем через полчаса после того, как вы миновали заставу. Вы дали свой адрес только кучеру почтовой кареты, а мне он известен, как явствует из того, что я явился к вам в ту самую минуту, когда вы садились за стол. Поэтому позвоните и спросите еще прибор; мы пообедаем вместе.

      – В самом деле, – отвечал Вильфор, глядя на отца с удивлением, – вы располагаете самыми точными сведениями.

      – Да это очень просто; вы, стоящие у власти, владеете только теми средствами, которые можно купить за деньги; а мы, ожидающие власти, располагаем всеми средствами, которые дает нам в руки преданность, которые нам дарит самоотвержение.

      – Преданность? – повторил Вильфор с улыбкой.

      – Да, преданность; так для приличия называют честолюбие, питающее надежды на будущее.

      И отец Вильфора, видя, что тот не зовет слугу, сам протянул руку к звонку.

      Вильфор удержал его:

      – Подождите, отец, еще одно слово.

      – Говорите.

      – Как наша полиция ни плоха, она знает одну страшную тайну.

      – Какую?

      – Приметы того человека, который приходил за генералом Кенелем в тот день, когда он исчез.

      – Вот как! Она их знает? Да неужели? И какие же это приметы?

      – Смуглая кожа, волосы, бакенбарды и глаза черные, синий сюртук, застегнутый доверху, ленточка Почетного легиона в петлице, широкополая шляпа и камышовая трость.

      – Ага! Полиция это знает? – сказал Нуартье. – Почему же в таком случае она не задержала этого человека?

      – Потому что он ускользнул от нее вчера или третьего дня на углу улицы Кок-Эрон.

      – Недаром я вам говорил, что ваша полиция – дура.

      – Да, но она в любую минуту может найти его.

      – Разумеется, – сказал Нуартье, беспечно поглядывая кругом. – Если этот человек не будет предупрежден, но его предупредили. Поэтому, – прибавил он с улыбкой, – он изменит лицо и платье.

      При этих словах он встал, снял сюртук и галстук, подошел к столу, на котором лежали вещи из дорожного несессера Вильфора, взял бритву, намылил себе щеки и твердой рукой сбрил уличающие его бакенбарды, имевшие столь важное значение для полиции.

      Вильфор смотрел на него с ужасом, не лишенным восхищения.

      Сбрив бакенбарды,