Граф Монте-Кристо. Александр Дюма

бросьте унывать! Скажите, чего бы вам хотелось. Ну, говорите!

      – Я хочу видеть коменданта.

      – Я уже сказал, что это невозможно, – отвечал тюремщик с досадой.

      – Почему невозможно?

      – Потому что тюремным уставом арестантам запрещено к нему обращаться.

      – А что же здесь позволено? – спросил Дантес.

      – Пища получше – за деньги, прогулка, иногда книги.

      – Книг мне не нужно; гулять я не хочу, а пищей я доволен. Я хочу только одного – видеть коменданта.

      – Если вы будете приставать ко мне с этим, я перестану носить вам еду.

      – Ну, что ж? – отвечал Дантес. – Если ты перестанешь носить мне еду, я умру с голоду, вот и все!

      Выражение, с которым Дантес произнес эти слова, показало тюремщику, что его узник был бы рад умереть; а так как всякий арестант приносит тюремщику круглым числом десять су дохода в день, то тюремщик Дантеса тотчас высчитал убыток, могущий произойти от его смерти, и сказал уже более ласково:

      – Послушайте: то, о чем вы просите, невозможно; стало быть, и не просите больше; не было примера, чтобы комендант по просьбе арестанта являлся к нему в камеру; поэтому ведите себя смирно, вам разрешат гулять, а на прогулке, может статься, вы как-нибудь встретите коменданта. Тогда и обратитесь к нему, и если ему угодно будет ответить вам, так это уж его дело.

      – А сколько мне придется ждать этой встречи?

      – Кто знает? – сказал тюремщик. – Месяц, три месяца, полгода, может быть, год.

      – Это слишком долго, – прервал Дантес, – я хочу видеть его сейчас же!

      – Не упорствуйте в одном невыполнимом желании, или через две недели вы сойдете с ума.

      – Ты думаешь? – сказал Дантес.

      – Да, сойдете с ума; сумасшествие всегда так начинается. У нас уже есть такой случай; здесь до вас жил аббат, который беспрестанно предлагал коменданту миллион за свое освобождение и на этом сошел с ума.

      – А давно он здесь не живет?

      – Два года.

      – Его выпустили на свободу?

      – Нет, посадили в карцер.

      – Послушай, – сказал Дантес, – я не аббат и не сумасшедший; может быть, я и сойду с ума, но пока, к сожалению, я в полном рассудке; я предложу тебе другое.

      – Что же?

      – Я не стану предлагать тебе миллиона, потому что у меня его нет, но предложу тебе сто экю, если ты согласишься, когда поедешь в Марсель, заглянуть в Каталаны и передать письмо девушке, которую зовут Мерседес… даже не письмо, а только две строчки.

      – Если я передам эти две строчки и меня поймают, я потеряю место, на котором получаю тысячу ливров в год, не считая дохода и стола; вы видите, я был бы дураком, если бы вздумал рисковать тысячей ливров, чтобы получить триста.

      – Хорошо! – сказал Дантес. – Так слушай и запомни хорошенько: если ты не отнесешь записки Мерседес или по крайней мере не дашь ей знать, что я здесь, то когда-нибудь я подкараулю тебя за дверью и, когда ты войдешь, размозжу тебе голову табуретом!

      – Ага,