Граф Монте-Кристо. Александр Дюма

ваших показаний на вас ложатся самые тяжкие обвинения; поэтому я не властен тотчас же отпустить вас, как надеялся. Прежде чем решиться на такой шаг, я должен снестись со следователем. А пока вы видели, как я отнесся к вам.

      – О да, и я благодарю вас! – вскричал Дантес. – Вы обошлись со мною не как судья, а как друг.

      – Ну, так вот, я задержу вас еще на некоторое время, надеюсь ненадолго, главная улика против вас – это письмо, и вы видите…

      Вильфор подошел к камину, бросил письмо в огонь и подождал, пока оно сгорело.

      – Вы видите, – продолжал он, – я уничтожил его.

      – Вы больше, чем правосудие, – вскричал Дантес, – вы само милосердие!

      – Но выслушайте меня, – продолжал Вильфор. – После такого поступка вы, конечно, понимаете, что можете довериться мне.

      – Приказывайте, я исполню ваши приказания.

      – Нет, – сказал Вильфор, подходя к Дантесу, – нет, я не собираюсь вам приказывать; я хочу только дать вам совет, понимаете?

      – Говорите, я исполню ваш совет, как приказание.

      – Я оставлю вас здесь, в здании суда, до вечера. Может быть, кто-нибудь другой будет вас допрашивать. Говорите все, что вы мне рассказывали, но ни полслова о письме!

      – Обещаю, сударь.

      Теперь Вильфор, казалось, умолял, а обвиняемый успокаивал судью.

      – Вы понимаете, – продолжал Вильфор, посматривая на пепел, сохранявший еще форму письма, – теперь письмо уничтожено. Только вы да я знаем, что оно существовало; его вам не предъявят; если вам станут говорить о нем, отрицайте, отрицайте смело, и вы спасены.

      – Я буду отрицать, не беспокойтесь, – сказал Дантес.

      – Хорошо, – сказал Вильфор и взялся за звонок; потом помедлил немного и спросил: – У вас было только это письмо?

      – Только это.

      – Поклянитесь!

      Дантес поднял руку.

      – Клянусь! – сказал он.

      Вильфор позвонил.

      Вошел полицейский комиссар.

      Вильфор сказал ему на ухо несколько слов; комиссар отвечал кивком головы.

      – Ступайте за комиссаром, – сказал Вильфор Дантесу.

      Дантес поклонился, еще раз бросил на Вильфора благодарный взгляд и вышел.

      Едва дверь затворилась, как силы изменили Вильфору, и он упал в кресло почти без чувств.

      Через минуту он прошептал:

      – Боже мой! От чего иногда зависит жизнь и счастье!.. Если бы королевский прокурор был в Марселе, если бы вместо меня вызвали следователя, я бы погиб… И это письмо, это проклятое письмо, ввергло бы меня в пропасть!.. Ах, отец, отец! Неужели ты всегда будешь мешать моему счастью на земле? Неужели я должен вечно бороться с твоим прошлым?

      Но вдруг его словно осенило: на искривленных губах появилась улыбка; его блуждающий взгляд, казалось, остановился на какой-то мысли.

      – Да, да, – вскричал он, – это письмо, которое должно было погубить меня, может стать источником моего счастья… Ну, Вильфор, за дело!

      И, удостоверившись, что обвиняемого уже нет в передней, помощник королевского прокурора тоже вышел