Принцесса лилий (сборник). Юлия Галанина

вернулась к зеркалу, чтобы еще раз осмотреть себя. И только тут заметила, что лицо Жаккетты сегодня выглядит очень своеобразно.

      Левый глаз камеристки «украшал» громадный, пламенеющий фурункул.

      – Ты специально?! – прошипела Жанна.

      – Чего специально? – не поняла Жаккетта.

      – Когда никуда идти не надо было, так хоть бы царапина у тебя появилась, а как в кои-то веки надо в обществе показаться, ты уже наготове с окривевшей физиономией! – разозлилась Жанна. – Опять я буду без служанки, словно горожанка последняя!

      – Я же не нарочно его себе посадила! – возмутилась Жаккетта. – Чирей – он не спрашивает, когда ему появиться!

      Жанна прозлилась весь день до вечера, но злись – не злись, а изменить ничего было нельзя.

      В результате Жаккетта осталась лежать дома с примочкой на глазу, а дамы отправились на прием с одной камеристкой на двоих.

      Но как оказалось позже, чирей Жаккетте на глаз посадила рука Судьбы.

* * *

      Было бы даже странно, если бы Жанна не произвела в новом обществе фурора. И отнюдь не благодаря новому платью, хотя и не без его помощи.

      Слишком уж красива была Жанна, слишком экзотические приключения выпали на ее долю, и слишком долго не была она на таких приемах, чтобы не стать центром внимания.

      История прекрасной Жанны, которую она сама скромно поведала миру, грозила превратиться в легенду.

      Там было все: захват пиратами и продажа в гарем к лютому шейху. Отказ отважной красавицы от любовных притязаний дикаря, томление в темнице, вышивание при колеблющемся огоньке тоненькой свечи лика Пресвятой Девы.

      Дерзкий побег, подкуп пиратского капитана, корабль, посланный шейхом вдогонку с приказом убить всех, кроме золотоволосой беглянки. Галера родосцев, идущая с Кипра на свой остров-крепость. Бой храбрых госпитальеров с мусульманским кораблем и суровый седой монах-капитан, покрывающий Жанну своим черным боевым плащом, чтобы посланники шейха не узнали ее по золотому платью.

      И наконец, Рим, где Жанна передает в дар Его Святейшеству икону, вышитую в плену.

      Жанна и сама не знала, зачем она нагромоздила столько вранья, слегка припудренного правдой…

      Может быть, из чувства злости – все эти довольные рожи вокруг жили в свое удовольствие, когда она глотала пыль в усадьбе шейха и набивала синяки в маленькой лодке.

      А может, еще по каким причинам.

      Но самое обидное было то, что память, словно в насмешку, стала подсовывать настоящие картины этого долгого путешествия.

      И ничего поделать Жанна не могла, хоть и пыталась прогнать ненужные, досадные воспоминания.

      Все было напрасно.

      Лица стоящих вокруг людей исчезали, и она видела вместо них себя и Жаккетту, мечущихся в глиняном муравейнике Триполи. И страшного, разъяренного нубийца, вносящего в дом бесчувственную Жаккетту.

      Снова видела зарево над усадьбой, и просторный двор, над которым пронеслась смерть. И оцепеневшую Жаккетту, застывшую у иссеченного тела шейха. Ее шейха. Видела неподвижного,