Вернувшиеся. Альбина Нури

сердиться, на смену сырости и холодам быстро приходит благодатное тепло.

      Впрочем, сейчас, глядя на сивую, вспучившуюся Саву, на хмурое тяжелое небо, ощущая, как ветер забирается ледяными ладонями под куртку, Илья думал о том, что настроение у природы такое же мрачное, как у него.

      Он любил приходить сюда, гулять по набережной и огромному парку. Рядом высилась «Шабачка тврджава» – остатки древней крепости, катила свои воды величавая Сава – и Илье вспоминались родные места: Быстрорецк, река Быстрая…

      Обычно тут полно народу, но сегодня он был один, даже рыбаков не видно. Его любимая скамья была мокрой, поэтому он не уселся на нее, чтобы полюбоваться на воду, а медленно прошел мимо. В голове была каша, и он никак не мог привести мысли в порядок.

      После памятного разговора с Драганой Илья и Марина собрались и уехали обратно в Шабац. Он чувствовал жуткую слабость, словно был тяжело болен, но оставаться в тех краях не хотел. Что-то гнало его прочь – а может, он попросту хотел сбежать от себя самого, от сумбурных, навязчивых мыслей.

      Почти всю дорогу Илья проспал. С Мариной они, после ее признания, почти не говорили. С тех пор минуло четыре дня, и никакую книгу Илья не писал. Он вообще не делал ничего из того, что собирался сделать во время своего короткого отпуска, только спал, изредка перекусывал, тупо перебирал сайты в Интернете и бродил по набережной. Мок под дождем, мерз, и это странным образом помогало ему чувствовать себя живым и настоящим.

      Марина звонила пару раз, они перекидывались вежливыми, пустыми фразами, в которых не было ничего – ни души, ни смысла, ни хоть какого-то намека на решение тех вопросов, которые навалились на Илью.

      – Почему бы не попробовать? – сказала Марина там, в монастыре, когда ушла старуха. – Я просто поняла, что дальше тянуть некуда. Мы вместе уже давно, но у меня всегда было такое чувство, что ты никак не можешь разобраться, понять, что я для тебя значу. Мы отлично подходим друг другу, я люблю тебя, но наши отношения топтались на месте, и я не понимала… – Она задохнулась, и Илья увидел, что Марина готова расплакаться.

      Конечно, она права.

      В ее понимании все шло хорошо и должно было развиваться. У нее все было спланировано, продумано, а Илья словно бы никак не мог поставить подпись под документом, чтобы проект начал реализовываться.

      – Скоро мне дадут гражданство, – говорила она. – Мы поженимся, через три года на гражданство можешь подать и ты как мой супруг. А пока подадим документы на временное проживание, его сразу на год дадут, сколько можно через границу мотаться каждый месяц? Самому надоело, наверное. Как только получишь документы, сможешь и нормальную медстраховку оформить, и машину купить, на права сдашь. Пора уже жить не как вечный турист, а по-человечески. Тебе же тут нравится? Возвращаться не хочешь? Ну и что тогда?

      Илья и сам не понимал что.

      Марина все говорила правильно, он был с нею согласен. Однако что-то не давало покоя. Илья не мог, как она выражалась, обосноваться на плодородной сербской земле, хотя и любил уже эту страну всем сердцем и понимал,