Девять месяцев на прощение. Светлана Казакова

в руины?

      – А что мне делать на вашей кухне? – с растущим недоумением спросила я.

      – Как что? Радовать меня чем-нибудь вкусным. Ты личная помощница, забыла? А это значит, в твои обязанности входит готовить мне завтрак. И еще будить меня по утрам.

      – Б…будить? – запнулась я. – А это еще зачем? Вы сами проснуться не можете или будильник на смартфоне ставить разучились?

      – А ты умеешь иронизировать? Занятно. Я еще не привык к разнице часовых поясов и не люблю просыпаться по сигналу будильника.

      – А если поставить вместо стандартного сигнала любимую песню? – предложила я вариант, к которому прибегала сама – меня по утрам будила песня «Рапунцель» группы «Мельница».

      – Тогда она уже через неделю станет нелюбимой. Это я еще в школе проходил. Так что не вариант.

      – Ну допустим… Я приезжаю утром к вам домой, бужу вас и кормлю завтраком, – прокомментировала я, подумав, что для таких целей сгодилась бы и домработница. – А что дальше?

      – А дальше мы вместе едем в офис или на какие-нибудь деловые встречи.

      – И мне нужно на них присутствовать?

      – Разумеется. Ты будешь со мной. Везде. Как моя личная помощница, – произнес он, выделив интонацией слово «личная». – Готова к этому?

      Темные глаза собеседника оценивающе смотрели на меня. Я сделала глубокий вдох, точно готовясь нырнуть в воду. Не продаю ли я сейчас душу дьяволу?..

      – Да, – выдохнула я, и на губах мужчины появилась довольная улыбка.

      Поезд, резко качнувшись, вырывает меня из воспоминаний.

      – Гошка! – Я едва ли не в последнюю минуту успеваю поймать сына, который чуть было не скатился с полки. Прижимаю к себе, вдыхая его запах, теплый, уютный, солнечный. Такой родной. Если бы еще к нему не примешивался неотвязный, тревожный, остро пахнущий бедой запах лекарств… – Гошка, прости! Мама задумалась.

      – О чем? – спрашивает он серьезно.

      – Да так… – отвечаю я, натягивая на лицо улыбку.

      Гошка смотрит недоверчиво. Ему не нравится, что я настолько нервная, взвинченная. Его глаза, такие знакомые. Глаза моего дедушки. Серые, внимательные, опушенные короткими густыми ресницами. Вопреки всем теориям о доминантных признаках, сын – светлокожий, русоволосый – внешне очень похож на меня и родственников с моей стороны. Я и назвала его в честь дедушки, Георгием.

      Второй Георгий Туманов.

      – Скоро приедем, да, мам?

      – Да, теперь уже совсем скоро, – киваю я.

      – Ты давно там не была?

      – Да, давно.

      – А я там был?

      – Да, но ты тогда еще не родился.

      – Почему?

      Невольно улыбаюсь и взъерошиваю его мягкие волосы. Мой почемучка. Я стараюсь всегда давать ему правдивые ответы на все задаваемые мне вопросы, но на один из них честно ответить никак не могу – «Почему к нам не приезжает мой папа?»

      Что я могу сказать? «Твой папа не знает тебя и не хочет знать»? «Твой папа не верит, что ты его сын»?

      Поэтому мне и приходится выдумывать небылицы о папе, который никак