Осколки фамилии. Eugenia Eon

и что-то поменять к лучшему всем просто лень, а формально можно даже сказать, что все хорошо, семья есть? Это была организация людей, которых объединяла только общая жилая площадь. С отъездом бабушки стало очевидно, насколько одинока Харви. Очевидно для Харви.

      Глава 4. Поражение. Infandum renovare dolorem* (*ужасно вновь воскрешать боль)

      Неожиданная капля слезы упала на лист бумаги и оставила причудливый узор на изображении бегущего оленя, которого Харви разрабатывала, чтобы выпустить небольшую серию вручную расписанных открыток. Открытки моментально расходились среди ее друзей и знакомых и служили небольшим заработком. В художественной школе Харви почувствовала, что, рисуя, забывает обо всем. Спустя много лет эта страсть к фантазиям, воплощаемым на бумаге, несмотря на попытки обрести более классическую профессию, не угасала, а лишь крепла, стремительно одерживая победу. И теперь эмоции и переживания Харви обретали форму, она выпускала их, словно дикую птицу из клетки, и жизнь становилась чище. Харви смотрела на благородного оленя в прыжке, по щекам катились слезы, становилось легче. Разве может юриспруденция дарить такое же очищение? Ее сухие формулировки не омывают и не окрыляют, скорее, структурируют то, что есть, не перерождая. Олень на этой чудесной итальянской бумаге был воплощением всего самого лучшего, что не структурировано жило внутри Харви.

      Слезы связаны с жалостью к себе – девочке-подростку, которая вдруг осталась совершенно одна. Тогда, в самом начале, несмотря на тоску по близкому человеку, дух неожиданно свалившейся в тринадцать лет свободы кружил голову, громко распевая песни и танцуя безумные пляски. Подростковый возраст и так физиологически заставляет переживать абсолютно новые чувства, но когда к нему примешивается абсолютная вседозволенность, вначале ощущаешь себя дикой лошадью, соревнующейся в скорости с ветром на безграничном поле. Харви неслась галопом, пробуя все, что так неожиданно предлагала жизнь. И этот отвлекающий маневр где-то на полгода затуманил реальность случившейся драмы.

      Но в слепом безумии Харви пребывала не так долго. Глаза начали прозревать вновь, когда мама уехала на зимние праздники к бабушке, оставив Харви одну с папой. Как часто это бывает с людьми, находящимися во власти своих демонов, папа Харви был склонен к безосновательным отрицаниям. Например, Харви рассказала про своего друга, который вместе с родителями переезжал жить в другую страну, потому что на тот момент финансирование научного проекта его отец смог получить только за границей. Харви воодушевленно рассказывала о предстоящих трудностях и приключениях друга, когда неожиданно отец прервал ее и начал кричать: «Запомни, у каждой проститутки есть своя история! Запомнила?» Конечно, запомнила, но лучше бы он сам об этом помнил, делая очередной выбор в своей жизни. Однако откуда такая агрессия на невинную историю? И кто же здесь проститутка? Тот, кто переезжает