Чужие окна. История одной подлости. Дарья Щедрина

руками о столешницу.

      – Попросить?! Это я должна ходить, просить и унижаться? Такую ты роль мне уготовил? Да ты знаешь, каково мне сейчас? Ты знаешь, что в школе мне уже не один раз все кости перемыли? Ты знаешь, что я спокойно по улице не могу пройти? В меня все пальцем тычут, шушукаются за спиной. А вчера в магазине в очереди в кассу я слышала, как две тетки, совершенно мне незнакомые, говорили: «смотри, вон невеста этого учителя-педофила!» Мне хотелось провалиться сквозь землю, исчезнуть, испариться! Я не знаю, куда мне деваться от позора, который ты навлек на меня. А теперь ты еще хочешь, чтобы я ходила по твоим бывшим друзьям и просила помощи? У тебя совесть есть?!

      Вадим молчал, оторопело глядя в горящие ненавистью глаза любимой. Не было больше его милой, нежной, немного застенчивой Оленьки. Перед ним стояла совершенно чужая, пылающая гневом и возмущением девушка.

      – Ты мне горы золотые обещал. Говорил, что всю жизнь на руках носить будешь, что в лепешку разобьешься, чтобы я была счастлива. А что я получила? Город у нас небольшой, все друг друга знают. Сплетни разносятся как порыв ветра. Я не знаю куда мне сбежать отсюда, куда спрятаться, а ты… Как ты мог, Вадим?!!

      – Ты что, поверила во всю эту чушь? – Наконец произнес Вадим, хотя во рту пересохло, и язык ворочался с трудом. – Это же ложь, клевета, Оля.

      – Я не верю тебе. Это ты лжешь, чтобы прикрыть свой позор. Господи, – она прижала ладони к лицу и отвернулась к окну, как будто даже смотреть в его сторону было мучительно, – как ты мог, ведь это же дети!

      – Я не мог и не делал этого, Оля. Меня оклеветали, и ты знаешь почему. Просто помоги мне выбраться из этой ситуации. К сожалению, без твоей помощи мне не справиться.

      – Нет, нет, Вадим! – с холодной яростью бросила ему в лицо Ольга. – Не смей меня просить ни о чем. Ты этого не достоин. Я вообще хочу как можно быстрее тебя забыть, выкинуть из своей жизни. Так что о помощи проси кого-нибудь другого, только не меня. Я и так в этой ситуации – жертва обстоятельств, пострадавшая сторона. Так что помогать я тебе не буду, и приходить сюда на свидания не буду, и писать тебе в тюрьму не буду. На меня не рассчитывай. А Клавдию Валентиновну постараюсь поддержать, я же человек добрый. Тем более, что непонятно, как такая милая женщина смогла вырастить ТАКОГО сына. Все, свидание окончено. Прощай, Вадим, и не поминай лихом.

      С этими словами Ольга, гордо выпрямив спину, подошла к застывшему у двери с каменным лицом охраннику. Тот отступил на шаг, пропуская ее вперед, и распахнул дверь.

      Дверь с металлическим лязгом захлопнулась за ними. И наступила темнота. Вадим не сразу понял, что сидит с закрытыми глазами, безвольно уронив на стол руки. А под потолком шипит и потрескивает лампа дневного света. Сглотнув невесть откуда взявшийся в горле ком, он поднял голову и посмотрел вверх. Одна лампа дневного света тускло горела, а вторая то гасла, то вспыхивала с неровными промежутками времени, словно посылая в мир сигнал СОС с помощью азбуки Морзе. Вот только