Со многими неизвестными. Повести и рассказы. Владимир Колабухин

Камилову:

      – А это дерьмо, в каких подворотнях выискали?

      – А тебе что – завидно? Тоже на голых баб поглазеть захотелось? ─ истерично завопил Камилов. – Ну, гляди, гляди!

      Понятые – две докучливые старушки – при этом всё охали и ахали: «Да как же так!.. Да что же это!..» – и вразнобой торопились заверить, что Эдик «всегда был такой хорошенький, такой милый мальчик!». И что мать души в нём не чает.

      А мать не плакала, лишь беспомощно и растерянно прислушивалась к выкрикам сына, а когда его стали уводить из квартиры, проводила тоскливым взглядом. Мы же отправились в отдел.

      На улице окончательно стемнело. В открытую форточку нашей машины врывался прохладный ветерок… И так хорошо было у меня на душе, так хорошо, что я невольно мысленно убегал к Елене. Целый день с ней не виделся. Как-то встретит меня, что скажет?

      А Лена ничего и не сказала. Лишь печально смотрела на меня и молчала, молчала, молчала… В груди моей всё перевернулось от возникшей тревоги: когда Елена так смотрит и молчит, значит, чем-то расстроил её. Но чем?

      Я топтался в прихожей и не находил слов, что сказать. В комнату уходить не хотелось и вот так в молчанку играть – тоже. Тихо и осторожно спросил:

      – Что не весела?

      Она грустно усмехнулась.

      – Я так скучала вчера, так ждала тебя… Неужели и в выходные дни ты не можешь побывать дома? Обойтись без своей работы?

      Я облегчённо перевёл дыхание.

      – Почему не могу? Могу! Вот только разберёмся с «Бирюзой»…

      Лена недоверчиво покачала головой.

      – Ой, Демичевский… Свежо предание…

      – Знаешь что? Выходи-ка ты за меня замуж, а? – неожиданно для себя выпалил я и замер в тревожном ожидании ответа.

      Глаза Лены округлились.

      – Ты это… серьёзно?

      – Конечно!

      Она некоторое время молчала, потом с запинкой ответила:

      – Спасибо за лестное и столь дорогое для меня предложение. Но… замуж за тебя… я пока не пойду.

      – Почему?! – вскричал я запальчиво.

      Лена предостерегающе вскинула палец к губам:

      – Тише – маму разбудишь.

      И вдруг взяла в ладони мои руки, как в тот недавний, памятный для меня вечер, и поцеловала их.

      Непостижимо!

      Совершенно сбитый с толку, я осторожно высвободил руки.

      – Как же тогда понимать тебя?

      Лена выпрямилась, задумчиво повернула голову в сторону.

      – Ты прости меня, Демичевский. Я и сама себя не понимаю.

      Она перевела на меня взгляд.

      – Хочешь откровенно?.. Когда ты появился у нас, показался мне таким молчуном, таким нелюдимым… И захотелось расшевелить тебя… А сейчас вот места себе не нахожу, если не увижусь с тобой хоть денёк. Вот ведь как всё получилось.

      – Тогда почему… отказ?

      – По-моему, ты поторопился со своим предложением. Разве обо мне думал в тот наш вечер?

      – Много