Мила Хант. Эли Андерсон

порядке, волосы приглажены, словно их выровняли по линейке. Да настоящий ли он? Вдруг это просто ультрасложная машина, киборг с безупречной осанкой, запрограммированный на то, чтобы не рассуждая выполнять любые приказы? С. наклоняется ко мне и заглядывает в глаза.

      – Было ведь не очень сложно? – спрашивает он с искренним участием.

      Вопрос явно лишний. Я замахиваюсь. С. молниеносно перехватывает мою руку.

      – Чего же тут сложного? – цежу я сквозь зубы. – Вы всего лишь заставили меня убить человека.

      – Убивать всегда тяжело, – подтверждает он. – Но вы должны успокоиться.

      – А если я проделаю с вами то же самое, что с ним? Просто чтоб успокоиться.

      – Это будет очень плохая идея, – произносит голос у меня за спиной.

      Я даже не пытаюсь зажмуриться. Вся магия мира бессильна против него. Тонкие каблуки стучат по полу. С. отпускает мою руку и отодвигается. Я разглядываю леди А. с головы до ног. Без вызова. Всё в ней меня завораживает. И одновременно ужасает. Леди А., должно быть, привыкла производить такое впечатление. Она даёт мне время полностью прочувствовать, какое влияние оказывает на людей – и на меня тоже.

      – Даже не пытайтесь нам угрожать, мисс Хант. Если вы используете свою власть против нас, вы горько пожалеете. Мы не обладаем вашей способностью, но имеем средства контролировать её.

      – Чем докажете?

      – Давайте, рискните. Попробуйте – и закончите свои дни в тюрьме. И не только вы, как я уже говорила. Ваш товарищ Нильс Стернберг с удовольствием составит вам компанию.

      Её тон смягчается, под конец леди А. даже улыбается. Она знает, что я уже капитулировала.

      – Вы великолепно справились с заданием.

      – Зачем вы заставили меня это сделать? – задыхаясь, спрашиваю я.

      Леди А. вздыхает.

      – Демонстрация ваших невероятных способностей была очень убедительна. Вы произвели на нас впечатление.

      Она неопределённо улыбается, совершенно не интересуясь моей реакцией. И отходит в глубину комнаты. В своём бежевом брючном костюме она почти сливается с интерьером.

      – Когда наш друг доктор С. впервые рассказал нам о вас, – продолжает она, не оборачиваясь, – надо признать, мы сомневались.

      Услышав, как леди А. говорит о себе во множественном числе, я сначала решаю, что она страдает манией величия. Но потом понимаю: дело в другом. Леди А. воспринимает себя как звено цепи, частицу этого государственного всемогущего «мы», где никто не существует сам по себе.

      – Ваш дар поистине замечателен. Вы понимаете, какие необозримые возможности он открывает?

      – Нет.

      – Разумеется, да. Вы слишком умны, чтобы обманываться на свой счёт.

      Она прикасается к стеклянной пластине, и с потолка спускается экран. На нём появляются кадры – столь же зловещие, как реальность. Тюрьма, бегущий человек. В момент падения моё сердце переворачивается, и я отвожу взгляд. Но звук, с которым железные пики вонзились в тело, заставляет меня подскочить.

      – Вы очень