Патологическое сомнение. Мыслю, следовательно страдаю. Джорджио Нардонэ

корректность вопроса».

      К сомнениям насчёт того, что нам еще предстоит сделать, добавляются сомнения относительно того, что мы уже сделали, например, когда мы думаем, что «было бы лучше сделать так или, может быть, вот так», «если бы я поступил иначе…». Эта мысленная пытка максимально безысходная, потому что сосредоточена на прошлом, которое уже невозможно изменить.

      Этот краткий обзор дисфункциональных типов рассуждений, основанных на сомнениях, – лишь небольшая вводная часть того, что мы попытаемся рассмотреть на этих страницах, а именно того, как наше рациональное суждение может перестать быть здоровым и функциональным способом управления и превратиться в ловушку, которая беспрерывно мучает нас, в извращенной динамике между вопросами и ответами, не имеющими разрешения, в своего рода символическом путешествии от разумных вопросов к патологическим сомнениям.

      Однако, если мы проанализируем выражение «мыслю следовательно страдаю» с прагматической точки зрения стратегического решения проблем, можно будет определить подходящие рычаги, для воздействия на наш способ рассуждения, мышления и осмысления, чтобы он снова стал эффективным инструментом, а не ловушкой разума. Таким образом, будут выявлены стратегии, необходимые для корректировки нашего самообмана, его превращения из дисфункционального в функциональный, а также для определения того, что привело к формированию проблемы, чтобы использовать это, как ключ к ее решению. На самом деле, если есть проблема, то есть и решение.

      Философия сомнения

      История мысли и сомнения рождаются одновременно. Мы можем утверждать, что, когда человек начал систематически думать о себе и своей реальности, возникли первые фундаментальные сомнения и неуверенности. Тем не менее, великие эпические тексты всех культур планеты указывают на то, что дилеммы, вопросы, риски и сомнения на протяжении многих веков разрешались исключительно героическим способом. «Илиада» и «Одиссея», несомненно, представляют собой лучший пример этой эпической традиции в нашей культуре.

      В последующие столетия процесс мышления становится стратегией преодоления трудностей, с которыми человек сталкивается на пути своего существования, рассуждением, направленным на очень конкретные цели, такие как искусство мореплавания, передовые методы рыбной ловли, военные стратегии и, параллельно, ораторское искусство, то есть искусство убеждения. Кроме того, в этом отношении параллелизм между Востоком и Западом кажется точным, даже если характеризуется специфическими приоритетами. В древнем эллинском мире ораторское искусство становится не только инструментом убеждения, но и искусством рассуждать о существовании. Достаточно подумать о труде Горгия «О небытии или о природе» (Diels & Kranz, 1923/1981), где сомнения являются краеугольным камнем свободной мысли, в которой человек, по словам Протагора, «является мерой всего, и того, что существует и того, чего не существует».

      Эта