Лучшая фантастика. Коллектив авторов

Она закрыла дневник и побрела прочь из комнаты.

      Закрыв за собой дверь, Айя вошла в ванную. Она долго рассматривала в зеркало свое усталое лицо и снова подивилась тому, как быстро исчез большой порез на лбу. Она открыла кран и начала чистить зубы и не сразу ощутила скрипящий на зубах песок и привкус земли на языке. Айя выплюнула пасту. Она заметила, что вода, которая текла из крана, была бурой, она с шумом изрыгалась из крана, оставляя коричневые кляксы на белой фарфоровой раковине.

      – Баба! – Айя выскочила из ванной и побежала по коридору. Отец с сонным видом выглянул из своей комнаты. – Из крана течет коричневая вода!

      Отец пошел за ней в ванную. Она оставила кран включенным, но вода, которая текла из него, была чистой и прозрачной.

      – Честное слово, она была коричневой! – Айя поймала взгляд отца. – Клянусь, я это не придумала.

      Отец вздохнул и потер лоб.

      – Айя, что происходит?

      Одного взгляда на отца было достаточно, чтобы поток слез, который она сдерживала где-то глубоко, вырвался наружу.

      – Я скучаю по нему, – сказала Айя.

      Отец прижал ее к себе.

      – Я знаю, хабибти, – прошептал он ей на ухо.

      Той ночью Зияд снова появился в ее сне. Они сидели на поляне на вершине горы. Она узнала открывавшийся оттуда вид – именно на этом месте был сделан снимок, когда они вчетвером сфотографировались на горе Кармель. Зияд говорил медленно, уверенно, трогая босыми ногами стебли травы.

      – Все кажется таким спокойным. Даже представить себе невозможно, что мы несемся через Вселенную на безумной скорости.

      – К чему все эти загадки? – спросила она.

      – Я просто хочу сказать, что иногда все бывает совсем не таким, как тебе кажется. Ты ведь знаешь, чему нас учили в учебниках истории. О том, как мы освободили Палестину, как с оккупацией было покончено? – Айя кивнула, и он продолжил: – Так вот, эта оккупация довольно продвинутая. У них есть все эти технологии… позволяющие контролировать и порабощать. И Газа, наш дом, стала чем-то вроде лаборатории для экспериментов.

      – Но это все в прошлом… – Она сорвала темно-синий цветок и положила его на ладонь. – Мы освободились. Оглянись по сторонам. Мы свободны.

      Зияд усмехнулся.

      – Ты же знаешь нас, арабов. Мы находимся в ловушке того идеализма, который внушает нам память предков. Эта хранимая в веках память окружает нас, словно вторая кожа.

      Зияд сорвал травинку и стал отдирать от нее листья до тех пор, пока не остался тонкий стебелек, который он раздавил в пальцах. Айя молча наблюдала за ним. Казалось, он был зол, и эта ярость была намного сильнее привычной подростковой вспыльчивости. Этот гнев был мрачнее и глубже, чем все, что ей доводилось видеть. Она видела, как он проступал сквозь черты его лица, как все тело излучало его.

      Он бросил смятую травинку за спину и наконец посмотрел на нее.

      – Мы – лишь очередное поколение, живущее в плену ностальгии своих родителей.

      Айя