Избранное: Проза. Драматургия. Литературная критика и журналистика. Александр Гриценко

жизни поменялось не только это, но и всё, в том числе и он сам.

      Чёртова коронка внесла и в его душу инородное.

      Он снова пощупал языком коронку и понял, что ничего вернуть нельзя.

      Прошёл день. И сначала Соломон не понимал, что поменялось в нём, пока не встретил на улице родного города Биллингса симпатичного юношу.

      Встретив мальчика, он захотел его трахнуть.

      Желание Соломон в себе задавил, но вскоре у него не получилось с женщиной. И ещё не получилось, и он снова захотел мужика…

      Пришлось поделиться бедой с Симоном, которому радоваться, собственно говоря, было нечему. Теперь они оба хотели друг друга как женщин.

      Они стали изгоями, извращенцами, которые не хотели идти на уступки – скажем, договориться кто кого по очереди, а значит, не могли помочь друг другу.

      Неожиданно выход нашёлся. Как-то, напившись, они изнасиловали и убили бомжа-афроамериканца. На утро, проснувшись, они поняли, что обрели счастье.

      Они недоумевали: как им раньше не приходило в голову, что можно найти такой простой выход?

      Они стали насиловать и убивать людей. Это объединило их как никогда, они стали больше чем любовниками.

      И вот тогда они отправились в путешествие по Европе. Потому что непатриотично убивать граждан Соединённых Штатов.

      Но и европейцев нельзя убивать просто так, решили они.

      К каждому убийству и изнасилованию они придумывали повод. Этот бросил не там окурок и загрязняет природу, тот напился – потерял человеческий облик.

      Антон в их понимании в автобусе оскорбил девушку – совершил поступок, недостойный мужчины, со всеми вытекающими. И его нужно было убить. Поэтому они следили за этой парочкой…

      Из цикла рассказов «Сны»

      В тоннеле

      (Написано в соавторстве с сетевым писателем Алексеем Толкачёвым)

      Часто бывает – утром в метро едет поезд. И вдруг где-то посреди чёрного тоннеля между станциями он ни с того ни с сего останавливается. И сразу тишина. Слышно, как у студента в другом конце вагона в наушниках плеера музыка играет. Потом кто-нибудь возмутится. «Господи! – скажет. – На работу опаздывают люди же…» Но этот упрёк звучит робко так, скромно, вполголоса.

      Поезд постоит минуту-другую и едет дальше.

      Зачем он останавливался посреди тоннеля? Чего ждал?

      Он пропускал детей. Через пути переходили дети.

      Подземные дети ходят в основном, конечно, ночью. Но немного ещё и утром. Вечером очень редко, днём – никогда.

      Идут они и сами не знают куда. А выглядят так, словно детский сад переходит проезжую часть или школьники младших классов. Только ведёт их не воспитательница и не физрук, а плюшевый мишка с оторванной лапой.

      Всё это видят только машинисты. И тени на стене тоннеля, если ехать в начале первого вагона, иногда видны. Посмотрите, если хотите. Я, когда узнал, стал приглядываться и несколько раз видел.

      Потому-то все машинисты метрополитена пьют. После смены – сразу полный стакан. Глядишь, немного отпустило, посидишь, покуришь – и ещё грамм сто…

      А дети ходят. Ночью в основном