Голливудские триллеры. Детективная трилогия. Рэй Брэдбери

одна среди ночи, пока не задохнулась от собственной тяжести. Не нужно было особых усилий, чтобы удержать ее в этом положении, не дать ей повернуться. Не надо было ни душить, ни наваливаться на нее. Никакого насилия не требовалось. Нужно было только постоять над ней и убедиться, что она не может перевернуться, опереться на что-нибудь и подняться. Достаточно было понаблюдать за ней минуту-другую, пока она наконец совсем не затихла, а глаза не остекленели.

      «Фанни! Ох, Фанни, – стонал я. – Фанни, – оплакивал я ее, – что же ты с собой сделала?»

      И вдруг я различил едва слышный шепоток.

      У меня дернулась голова. Я выкатил глаза.

      Диск потрепанного патефона все еще вращался медленно, очень медленно. Но все-таки вращался. А значит, всего пять минут назад она завела патефон, поставила пластинку и…

      Ответила на стук, открыла дверь в темноту.

      Диск вращался. Но пластинки под иголкой не было. «Тоска» исчезла.

      Я прищурился и вдруг…

      Быстро простучали каблуки.

      Констанция вскочила и, задыхаясь, побежала к двери на балкон, выходивший на заваленный мусором пустырь, на Банкер-Хилл и на бильярдную, откуда всю ночь доносились раскаты хохота. Не успел я схватить Констанцию, как она дернула дверь и бросилась к балконным перилам.

      – Нет! Констанция, не надо! – закричал я.

      Но она выскочила туда, потому что ее рвало – она склонилась над перилами, нагнулась и освободилась от всего. Я рад был бы последовать ее примеру. Но только стоял, присматривая за ней, и переводил глаза с нее на гору, у подножия которой мы стояли минуту назад.

      Наконец рвота прекратилась.

      Повернувшись, я, сам не зная почему, пересек комнату, обошел Фанни и открыл маленькую дверцу. Отблеск слабого холодного света упал мне на лицо.

      – Святый боже! – воскликнула Констанция, стоя в дверях у меня за спиной. – Что ты делаешь?

      – То, что велела Фанни, – ответил я, едва шевеля онемевшими губами. – Если что случится, посмотреть в холодильнике.

      Ледяной могильный ветерок обвевал мои щеки.

      – Вот я и смотрю.

      Конечно, в холодильнике ничего не было.

      Вернее, там было слишком много всего. Желе, джемы, самые разные майонезы, соусы для салатов, маринованные огурцы, острые перцы, сдобные ватрушки, булочки, булки, масло, холодная вырезка – словом, настоящий арктический гастроном. При виде этого становилось понятно, как планомерно и упорно создавалась невероятная толщина Фанни.

      Я глядел, напрягая зрение, пытаясь обнаружить то, что имела в виду Фанни.

      «Боже мой! – думал я. – Но что? Что я должен искать? Может, что-то скрыто в одной из этих банок?»

      Я с трудом сдержался, чтобы не вывернуть все джемы и желе на пол. Но вовремя отдернул руку.

      Нету здесь ничего. А если есть, то найти это я не могу.

      У меня вырвался жуткий глухой стон, и я захлопнул дверцу.

      Диск, с которого исчезла «Тоска», отчаялся и перестал крутиться.

      «Надо, чтобы кто-нибудь вызвал полицию, – подумал я. – Но кто?»

      Констанция