Глазами волка. Александр Накул

Статира вскочила со скамейки. Её кулаки были сжаты. Сейчас она прикажет что-то ещё. Что-то страшное.

      Но она не успела.

      6

      Лик бросился на ограду. Прыжок, захват, забросил ногу – и вот он уже наверху частокола. Осмотрелся, оттолкнулся руками – и прыгнул обратно в сад.

      Такие ограды не преграда даже для лесных скифов. Чтобы перемахнуть через простую стену, достаточно двух вдохов.

      Мимо шли два работника – в туниках из козьих шкур, с медными серпами. При виде Лика они замерли в удивлении. Невриец в один прыжок подскочил к ним и вырвал серп у того, что был ближе.

      Госпожа Статира по-прежнему стояла на помосте и не отводила глаз от неврийца. Её привратник встал на ступеньках, расставив ноги, и достал из-за пояса широкий кинжал из бронзы. Он не знал, сможет ли защитить госпожу от этого рыжего волка – но собирался это проверить.

      Лик отступил к стене дома. В тени, накрытый камнем, стоял кувшин-пифос с облупленной красной росписью. Запах был едва заметный, но волчьего нюха было достаточно, чтобы его опознать.

      Лик сорвал камень свободной рукой и швырнул его в частокол. Раздался глухой стук. А из пифоса потянуло знакомым кисло-солёным запахом винного уксуса.

      Лик окунул серп в уксус. Поднял к солнцу и повернул так. чтобы отблеск пробежал по всему лезвию, от рукоятки до кончика. Всё хорошо, ни крошки земли не осталось. Мокрый серп сверкал чистой медью.

      Лик царапнул по левой руке – совсем чуть чуть, как при заключении клятвы. Тонкая нить боли пересекла ладонь – и по пальцам потекли капли крови. Лик сжал кулак, а потом махнул рукой, словно сеял просо.

      Алые с золотом капли разлетались, словно пчёлки.

      Потом он приложил ладонь ко рту и начал зализывать рану. Рука по-прежнему саднила, а но боль ушла в глубь.

      Убрал руку и почувствовал, что рот перемазан кровью. Это хорошо.

      И хозяйка, и привратник, и работники смотрели на него, не произнося ни слова. Если они и поняли, что происходит, то не подали вида.

      – Будь проклят этот дом!– закричал Лик на родном языке,– Потоп и бурю на его посевы! Огонь и меч на его постройки!. Чума и почечуй на его хозяев, их детей, родителей, слуг и батрак! Смерть этому дому! Смерть! Да будут прокляты святотатцы, поправшие обычай гостеприимства!

      Он захрипел и откашлялся.

      Можно было воззвать и к богам. Но – зачем? Разве боги не видят, что здесь творится?..

      И разве безумие – оправдание святотатству? Глупость – не оправдание, вот и безумие тоже.

      Воцарилось тишина. Далеко, за холмом, бесшумный коршун скользил через небо.

      Лик выдохнул, зачерпнул ещё уксуса и вытер губы.

      – Чего вы боитесь?– спросил он уже на их языке.– Это всего лишь кровь! Красный сок случайного гостя! Он ничего для вас не стоит! Не больше, чем сок вишни или овечки!

      И невриец бросился прочь. Ноги сами вели его к Новой Дороге.

      Первую сотню шагов Лик ждал, когда же за спиной послышится лай и топот лап собачьей своры. И мысленно приготовился убить всех собак, что пойдут по его следу, до одной. Овчарки, конечно, не