Когда грустят горы. Седагет Керимова

голову, уставился в потолок. Спустя какое-то время он приподнял голову и покрасневшими глазами поискал Багаудина. Обрадованный этим, мальчик бросился к нему, обхватил его ручонками, положил го лову ему на живот и, не говоря ни слова, закрыл глаза, горестно вздрагивая. Его поведение вновь вызвало слезы у Абумуслима. Он почувствовал: ребенок изо всех сил старается не показать старшему брату, как он давится плачем…

      Абумуслим прижал его к себе, поцеловал и ласково заговорил:

      – Не плачь, БатI! Умную голову палка не достанет, а для глупой и кулака мало. Ими поступил правильно. Вчера я забылся, лишился ума. Ими следовало отколотить меня, переломать мне все кости!

      – Даха, значит, ты больше не будешь танцевать? – испуганно спросил Багаудин. Труднее всего было видеть его жалостливый взгляд.

      – Разве я смогу теперь появляться на людях? Наверное, мне больше не следует танцевать, – Абумуслим делился с мальчиком своим горем, как со взрослым.

      – Даха, ты что же, и на моей свадьбе не станцуешь?

      Вопрос танцев очень беспокоил Багаудина, он был значим и важен для него. Поняв это, Абумуслим погладил мальчика по голове:

      – Непременно станцую, БатI! Но на твоей свадьбе я буду танцевать по-другому. А еще – не будь я мужчиной, если еще хоть раз выпью эту отраву, называемую водкой!

      От радости у Багаудина заблестели глаза:

      – Правда?

      – Даю тебе мужское слово! – Абумуслим произнес это так решительно, что ему невозможно было не поверить.

      Потом он встал и взял братишку за руку:

      – А теперь пойдем купим тебе портфель.

      День рождения

      Мурад проснулся в полночь и забеспокоился, не обнаружив в другой комнате, на обычном месте, отца с матерью. Младший брат, пятилетний Риад, крепко спал, улыбаясь во сне, то приподнимая брови, то, как будто глубоко задумываясь. Его вид рассмешил Мурада, который был на два года старше братишки.

      – Риад, эй, Риад! – он попытался разбудить младшего, но тот продолжал пребывать в сладком царстве сна.

      Мурад открыл дверь и вышел на веранду, но и там никого не оказалось. Он выглянул в приоткрытую дверь в сад. Родители сидели за столом под раскидистой шелковицей. Они говорили шепотом, но Мурад сразу почувствовал, что голос у матери дрожит. Время от времени она вытирала платком глаза. «Что с мамой?» – встревожился мальчик. И отец выглядел расстроенным, что еще сильнее взволновало его. Мурад не решился показаться им и стал подслушивать, о чем они говорят.

      – Если не прооперировать Риада, мы его потеряем, – плакала мать.

      Отец пытался ее утешить:

      – Ты уверена, что доктор поставил точный диагноз? Не стоит спешить.

      Голос у него звучал, как из глубокой ямы. Мурад никогда еще не видел отца таким потерянным.

      – Это уже который раз… – голос матери задрожал. Мурад впервые видел, чтобы мать плакала так горько.

      Потом они долго молчали. Продрогший на ночной прохладе Мурад тоже замер, не зная, как поступить. Отец тяжело вздохнул:

      – Где