Когда грустят горы. Седагет Керимова

после окончания института в Баку.

      «Что он подумает о молодой женщине, которая возвращается на рассвете одна с реки?» – эта мысль пронзила сердце Аният.

      Дома все еще спали. Аният тоже решила прилечь. Коснувшись головой подушки, она тут же погрузилась в сон…

      В течение десяти дней у нее был сильный жар. Тело ослабло, не было сил открыть глаза и чтото сказать. Временами она различала голоса свекрови, Алимурада, золовок. В течение всех этих дней в обеих семьях не знали покоя. А в селе продолжали обсуждать все происходящее в доме Гаджимурада.

      Обе семьи молили Аллаха, чтобы он отвел беду от Аният. У Сафинат от слез не просыхали глаза. Она и Менсият страдали больше всех. Менсият боялась, что худшее с невесткой произойдет в ее доме, и желала ее скорейшего выздоровления, чтобы потом расстаться с нею. А Сафият молилась о том, чтобы болезнь перешла на нее, а дочь выздоровела. Диагноз Аният не смог поставить ни сельский врач, ни районные врачи. А один из них, пожилой человек, сказал:

      – Когда больной не хочет выздороветь, врачи бессильны. Аният не открывала глаз, не отвечала на вопросы и угасала, как свеча. Все, навещавшие больную, жалели ее. Никто не вспоминал о том, что было прежде – забыли и о пропавшем золоте, и об объявившемся в селе воре. А если даже и не забыли, никто не решался даже за глаза упоминать об этом.

      На десятый день Аният неподвижно лежала на постели, разостланной на ковре в гостиной. Только по мерно вздымавшейся груди можно было понять, что она еще жива. Дом наполнился родственниками.

      Вдруг земля затряслась, в доме все заскрипело и загрохотало. Через короткое время этот ужас повторился. Казалось, что кто-то ухватился за дом и трясет его, как дерево. Завыли собаки, заголосили петухи, раздалось ржание лошадей, слились в одно мычание коров и блеяние овец. Люди растерялись и не знали, что делать. Наконец, кто-то крикнул:

      – Это землетрясение!

      Все выбежали наружу. Село было взбудоражено. Кое-где обрушились деревья и электрические столбы. Детский плач отзывался болью в сердцах взрослых.

      Когда люди немного успокоились, семья Гаджимурада вспомнила о больной невестке, оставшейся лежать посреди комнаты. Войдя в дом, они увидели, что Сафинат по-прежнему сидит у изголовья дочери.

      Заметив обвалившуюся стену, Менсият горестно ахнула:

      – О Аллах, что это за ужас был!

      Вдруг ее нога провалилась в щель между двумя разошедшимися досками. От боли у нее вырвался крик. Алимурад, пытаясь помочь матери выбраться, угодил рукой во что-то непонятное. Это было мышиное гнездо, устроенное под досками пола, и оно было заполнено какими-то поблескивающими предметами.

      Алимурад вытащил из мышиного гнезда целую горсть золотых изделий. Все пропавшее – кольца, серьги и прочее – оказалось здесь. Все, кто находился дома, изумленно молчали, не в силах вымолвить ни слова.

      – О, проклятые мыши, на что вы только не способны! – воскликнула Менсият. – Каких только уловок нет у вас!

      – Кажется,