Бора. Наталья Дмитриевна Прохорская (Трусова)

всеобщему помешательству, Мирослава следовала за неуправляемой толпой, стремительно проскальзывая по заполненным людьми коридорам. Внезапно твёрдая рука силой выдернула девушку из хаоса и затащила в небольшое тёмное помещение. Озираясь по сторонам, Мира выжидала, когда её глаза, привыкнув к темноте, смогут отчётливо разглядеть пространство вокруг. Тусклый свет упал на родное лицо.

      – Папа, папочка! – с облегчением произнесла девушка.

      – У меня осталось слишком мало времени, – взволнованно отозвался Евгений Соколов, – прежде всего, возьми эту вещь.

      Мужчина протянул изумлённой дочери маленький, размером с ноготь предмет.

      – Проглоти, – сурово скомандовал он.

      – Что это? – опешив от неожиданной просьбы, она в смятении уставилась на него.

      – Карта памяти. Пройдёт время, и, открыв её, ты выпустишь на волю правду, она накажет виновных и восстановит справедливость, – забормотал учёный. – Береги этот предмет, расшифровать его сможет твоя кровь, а точнее, вещество, содержащееся в ней, следы которого ты обнаружишь в организме не раньше, чем через год.

      – Что за чушь ты несёшь?

      Проигнорировав вопрос дочери, Евгений продолжал:

      – Ни один сканер его не обнаружит в твоём теле, карта выводится из организма естественным путём через желудочно-кишечный тракт. Она не нанесёт вреда твоему здоровью, но помни, при более тщательных медицинских осмотрах тебе придётся позаботиться об исключении её из пищеварительной системы.

      – Папа, остановись, что происходит? – воскликнула Мира, сдерживая накатывающие слёзы.

      – Я, может, редко говорил об этом, – смутившись, отозвался отец, – я люблю тебя, милая, очень сильно. Я хочу защитить тебя. Хотел… – замявшись, он снова продолжил: – но не сумел. Прости меня.

      – Папочка, я тоже тебя люблю, – шёпотом выговорила Мира.

      За дверью послышались выстрелы. Вздрогнув, девушка обернулась.

      – И почему же нельзя раскрыть правду сейчас? – внимательно оглядев отца, возмущённо поинтересовалась Мирослава.

      На бледном осунувшемся лице учёного отчётливо выделялись синяки под глазами. Евгений Соколов предстал перед дочерью в неопрятном виде. Дрожащей рукой он протянул ей револьвер. Нехотя приняв оружие, девушка, не отводя взгляда, произнесла:

      – Ты не ответил.

      – Люди ещё не готовы лицезреть истину, – философски вымолвил он. – Ты знаешь, как им пользоваться, – добавил мужчина, кивнув в сторону револьвера.

      – Да. Помню, ты учил меня.

      Глубоко вздохнув, он сжал в объятиях родное существо.

      – Мира, ты должна… Обязана выжить любой ценой. И помни, – самозабвенно забормотал учёный, – страх рождает сомнение, сомнение есть опухоль, а опухоли растут.

      Утерев слёзы с дорогого сердцу лица, отец улыбнулся, пытаясь казаться бодрым и смелым. Глубоко внутри не принимаемые сознанием чувства подсказывали Мире: это была последняя их встреча, больше они никогда не увидятся, не в этом