Морской конек. Джанис Парьят

что мой отец хочет обсудить именно это вечером, когда он велел мне зайти к нему в кабинет.

      Но когда я вошел, я увидел в его глазах что-то, чего в них раньше никогда не было – смущение.

      – Я хотел поговорить с тобой о… – он осекся. Выжидал. Он не произнес больше ни слова.

      Я знал, что слухи о Ленни, которые расползлись по городу, добрались и до его ушей. Я ожидал криков и проклятий, возмущений и упреков. Я же тебе говорил… я говорил… я говорил… я говорил, что он отвратительный мальчик. Я говорил, держись от него подальше.

      Но вместо этого отец спросил с удивительной робостью:

      – Он что-нибудь с тобой делал?

      Я был слишком шокирован, чтобы ответить.

      – Скажи мне, делал?

      Это разрасталось в его взгляде. Крутилось на его языке.

      – Он… тебя трогал?

      Слова повисли в воздухе, рассекли пространство между нами. Я покачал головой.

      Может быть, это сменилось облегчением. Отец опустился на стул.

      – Лучше тебе больше с ним не видеться.

      – Но почему?

      – Так лучше.

      Я положил руки на стол, сжал их так крепко, что побелели костяшки.

      – Ему нужно побыть с семьей. Понимаешь, Ленни… он болен. Мы с мамой не хотим, чтобы ты с ним общался…

      Это заразно.

      Я молчал.

      Отец закончил разговор.

      – Думаю, я все понятно объяснил.

      Его слов было недостаточно, чтобы я больше не хотел общаться с Ленни.

      Родители отправили меня в Дели. Они решили, так будет лучше. Они слышали о хорошем местном колледже, основанном на здоровых христианских принципах, колледже, где студенты жили в кампусе, где можно было учиться тем, кто, как я, приехал из мест, далеких от столицы, считавшихся неблагополучными и маргинальными.

      Меня отослали.

      Меня вручили Николасу на блюде. Видимо, это и есть судьба.

      Если измерять время морганием ресниц бога, я не выходил из своей комнаты миллион лет.

      Я не знаю, случилось ли это на следующий день или на следующей неделе – может быть, прошел месяц? – после того, как я узнал о Ленни. В какой-то момент, в какой-то день, перед рассветом, когда бормочущие голоса стихли и тьма засияла светом, казалось, исходившим из ниоткуда, я вышел из общежития и побрел по выложенной кирпичом дорожке, прочь от кампуса, в лес. Я пробирался сквозь камни и подлесок, листья блестели от сырости. Кажется, светила луна. Древняя, смотрела сквозь ветви угольных деревьев. Воздух, неподвижен и тих, пульсировал неизвестностью.

      Я добрался до башни. Высокой башни из песчаника, в которую я вошел и поднялся наверх, потому что сверху мог увидеть все причины. Воздух наверху был свежим, полным обещаний. Здесь я мог вырваться из тисков всеобъемлющей и всепроникающей тяжести. Я почти дошел до конца, когда внезапно мне стало не на чем стоять. Это было прогулкой по воде. Падением сквозь воздух.

      Я лежал, свернувшись клубочком, у подножия винтовой лестницы. Пол, холодный и зернистый, касался моей кожи. Спустя несколько часов в дверном проеме появилась фигура и