Лучезарная нимфа. Екатерина Александровна Балабан

матроны, привлекательный молодой мужчина в тоге сенатора, обернулся к ней, смерив ее таким взглядом, что мог бы, наверное, испепелить весь город. Она ничего не заметила, поглощенная скачками.

      – Когда это Корнелий сказал тебе это, Ливия? – с плохо скрываемым гневом осведомился он.

      Женщина вздрогнула и уставилась на мужа со страхом.

      Юлии не особенно была симпатична рыжеволосая красотка, но она решила вмешаться, дабы не разразился скандал.

      – Ливия была у меня на днях, Клодий, – сказала она, – Корнелий же мой частый гость. Мы говорили о лошадях и скачках. О чем еще может говорить мой брат!

      Клодий немного успокоился, но все равно с некоторым подозрением косился на жену. Ливия благодарно улыбнулась Юлии, а та только пожала плечами, показывая, что не ждет благодарности с этой стороны.

      Во втором заезде зеленому удалось прорваться вперед в самую последнюю минуту. Две колесницы долго шли почти бок о бок, чудом не касаясь друг друга на поворотах. Зеленый был осторожен и, хотя ехал по внешнему кругу, ни на шаг не уступал красному. Перед самым финишем зеленый неожиданно разогнался и первым сорвал красную ленту победы.

      Ликованию на Юлиевом балконе не было границ.

      Зато потом зеленые долго не выигрывали, вселяя все больше уныния в своих болельщиков.

      – Кто поставил правой пристяжной этого испанского мула! – в отчаяние выл молоденький сын сенатора.

      – Зачем экономить на коже для поводьев! Они рвутся, словно сделаны из папируса! – орал на Клавдия сенатор.

      – Кожа здесь ни при чем! Септия точно перекупили. Он жаден и беспринципен! – кричал в свою очередь Клавдий.

      … Скачки шли весь день с переменным успехом, под брань и восторженные овации тысяч зрителей. Занимающие места в амфитеатре и не желающие ничего пропустить, закусывали прямо тут, покупая еду у разносчиков или в лавочках, расположенных под аркадой цирка. Зрителям, наблюдавшим за ристанием с балконов и из окон домов, расположенных над цирком, были, конечно, не так хорошо видны подробности. Зато питались они с большим комфортом.

      На широкий балкон Юлиева дома хозяйка подала в полдень поздний завтрак, состоящий из мяса фламинго, по моде того времени до неузнаваемости замаскированном под овощами и приправами, устриц, жареных дроздов, салата из шампиньонов с яйцами. Конечно, не обошлось без гарума (соус из мелкой соленой рыбешки) и крепкого фалернского вина, которое по обычаю разбавляли горячей водой из дорогих дамасского стекла кувшинов. На сладкое принесли медовые колобки, запанированные маком и корицей.

      К концу дня, когда предпоследний двадцать третий заезд завершился победой синих, в триклинии Юлии начали накрывать роскошный обед. Смотреть на очередной позор зеленых, которые в этот день, в лучшем случае, приезжали вторыми, никто больше не хотел. Собравшиеся хмурились и явно мечтали о скорейшем завершении неудачного дня.

      Объявили последний заезд. В воздухе мелькнул белый платок и четыре шестерки