Лучезарная нимфа. Екатерина Александровна Балабан

она не открывала своего сердца. Красавица Юлия, которую все вокруг считали совершенно испорченной и порочной, глубоко в душе мечтала о любви. Воспитанная на лирике Овидия, она жила с этой мечтой, неосознанно пытаясь в каждом новом любовнике отыскать того единственного, с которым не страшно прожить всю жизнь. Она бросалась в безумные приключения только ради того, чтобы защитится от пустоты собственного никчемного бытия.

      Новый телохранитель Юлии, он же наемный соблазнитель Кефей увидел Юлию со входа в перестиль и удивился, застав в полном одиночестве. Он плохо ее знал, но, насколько успел понять, она обожала находиться в центре всеобщего внимания. Столь совершенная красота и должна все время быть на виду.

      Уже два дня он находился подле нее. Следовал по пятам на улицах города за ее носилками, в пределах дома старался все время быть в соседней, а еще лучше в той же комнате. Но она как будто его не замечала, постоянно занятая кем-то или чем-то другим.

      Так уж получилось, что стремясь выполнить поручение Юлия Публия Гая, Кефей сам не заметил, как в объекте своего соблазнения увидел не средство к достижению поставленной цели, а саму цель. Он попался в сети, которые должен был расставить сам.

      Кефей невольно любовался ею, матовой белизной кожи, резко контрастирующей с черными как смоль роскошными волосами, изысканной линией шеи и плеч, манящей полнотой груди, темными глазами, призывно сверкающими из-под длинных ресниц. Прекрасная и желанная, Юлия отныне заполняла все его помыслы.

      Сейчас, скрываясь за мраморным изваянием Марса, в полной уверенности, что остается незамеченным он снова наблюдал за ней и не решался сделать первый шаг к сближению, как ни уговаривал себя.

      Она, тем временем, краем глаза уловила движение у входа и подняла голову.

      – Живой Марс мне нравиться больше каменного, – сказала она прежде, чем Кефей успел скрыться.

      Он вышел из-за статуи и замер, глядя в карие глаза, не в силах ни уйти, ни двинуться навстречу. Какой благоприятный момент для начала действий, но теперь он сомневался, стоит ли вообще играть эту пьесу, где ему отведена не самая завидная роль.

      – Подойди, – усмехнулась она, давно привыкшая к восхищенным взглядам мужчин. Было бы странно, если бы он вообще не обратил на нее внимания, – Тебя зовут Кефеем, не так ли?

      Оказывается, она не только заметила его, но уже успела выучить имя.

      – Подойди, – повторила она, видя его промедление.

      Он повиновался. Юлия приподняла подол лазоревой столы, открывая его взорам две прелестные ножки в кожаных сандалиях.

      – Перешнуруй их мне, – попросила она, сопроводив слова лукавой улыбкой, – моя рабыня слишком туго затянула ремешки.

      Он медлил, не веря собственным ушам. Эта великолепная женщина, знатная патрицианка заигрывает с ним? Рабом! Только сейчас он действительно поверил хозяину и его рассказам о неразборчивости своей жены. Видит ли она людей или мужчины для нее только трофеи?

      – Исполняй