Пленник. Константин Александрович Костин

что-то… что-то неуловимо знакомое, как и в чертах лица, мимике, жестах.

      Удовлетворенный ответом, Смирнов продолжил обыск, ощупывая упругое тело, уже больше для собственного удовольствия, не надеясь найти оружие.

      – Охрана? – спросил пленник. – Сколько охраны на объекте?

      – Нету тут никакой охраны!

      – Врешь, республиканская шваль, – прорычал лейтенант, усиливая давление на горло. – Сколько человек охраны?

      – Прекрати, – потребовала Ольга, закашлявшись. – Мне больно!

      Лейтенант ослабил давление на горло.

      – Как давно я в плену?

      – В плену?

      – На дружеский пикник это не особо похоже, – съязвил имперец. – Сколько я здесь?

      – Шесть дней…

      Шесть дней! Стало быть, с вечера в ресторане прошло семь. Неделя!

      Родионова смеялась и смеялась, не в силах остановиться. Александр, и без того смущенный, никак не мог взять в толк – в чем причина веселья? Анна хохотала до тех пор, пока на глазах не выступили слезы.

      – Ой, прости, пожалуйста, – простонала она, обмахиваясь рукой. – Саша, ты это сейчас серьезно?

      – Абсолютно, – заверил офицер.

      – Милый мальчик… – вздохнула Анна. – Такой молодой и такой наивный. Как вообще ты мог подумать, что я выйду за тебя?

      – А что со мной не так? – ощерился гвардеец.

      – Ну… ты же просто лейтенантишка! – пожала плечами девушка. – А я – дочь полковника. Был бы ты, хотя бы, майором – я б еще задумалась. Саша, когда я решу выйти замуж – найду мужчину более солидного, чем ты! Сам подумай. Если тебя прикончат эти республиканские ублюдки или какие-нибудь повстанцы – за тебя даже пенсия грошовая. Повезет еще, если прикончат… а если изувечат? Ухаживать за тобой? А оно мне надо?

      – Но… – озадаченно протянул Смирнов. – А зачем тогда все это было? Зачем встречалась со мной?

      – Да так, – ответила Родионова после недолгого раздумья. – Просто погонять с тобой. Ты забавный…

      Ах, забавный? Ах, погонять? Александр держал ее фото на тумбочке в казарме. И целовал это фото каждый день перед сном. И целовал каждое утро, едва проснувшись. Мечтал о том времени, когда у них будет собственный дом, будут дети – такие же верноподданные Лунной Империи, как и он сам. Мечтал вместе встретить старость. Грезил глазами и губами Анны во мне и наяву… а для нее лейтенант был так – просто погонять? Званием не вышел? Недостаточно солидный?

      Появилось огромное желание схватить девушку за пучок волос и приложить харей об столешницу. Приложить несколько раз, чтобы кровавые сопли пошли. Чтобы ее идеально ровные, белые зубки, посыпались на пол. Чтобы она визжала от боли так же громко, как только что хохотала.

      И, не будь Родионова дочерью полковника, причем героически погибшего полковника, погибшего еще до ее рождения, гвардеец так бы и поступил. Но нет. Разве Анна потом признается, что оскорбила лучшие чувства лейтенанта? Наплетет что-нибудь про экстремизм, оскорбление памяти отца – и пиши пропало. Разжалуют и сошлют в штрафные роты.

      А, может, удовольствие того стоит?