Распятие души украинца. Побеждённые. Анатолий Владимирович Козинский

и её бережного трударя – возделывателя.

      – И поговорить-то не с кем, – сокрушался Владимир. – Незначительная часть сельского электората к современной жизни приспособилось. Разорили колхоз, построили частные дома, обнесли их высокими заборами. Из новых спонтанных отношений аренды земли между её паевыми владельцами и большими деньгами, крестьянин – сеятель исключался начисто. Естественно, село и его инфраструктура арендаторам – латифундистам были не нужны. К тому же содержать их в дальнейшем никакие законы не обязывали. Остовы разграбленных животноводческих ферм и других колхозных производственных построек догнивали на заброшенных колхозных подворьях памятниками некомпетентности и бесхозяйственности новой незалежной «элиты».   Большинство бывших работников на земле – её истинных хозяев, состарились и умерли. Из их могил на местном кладбище образовался целый город.

      – Ого, сколько же вас тут лежит. Половина мои родственники – близкие и далёкие. Где же похоронены самые родные и любимые?

      – Эй, вы, что или кого тут ищете? – услышал он женский голос.

      Осеннее солнце было ещё довольно ярким. Освещая самую видную и выделяющуюся возвышенность местности, на которой располагались церковь и сельское кладбище, оно слепило Владимиру глаза. Прикрыв их рукой, в косых преломляющихся радугой лучах светила, скрывая мелкие черты, рельефно выделялись очертания золотистой стройной фигуры.

      – Ведьма или ангел? – мелькнула у него мысль. – Но нет, рядом церковь, купола блестят. А с другой стороны, откуда в наше время здесь может появиться ангел? Да и крыльев что-то…

      – Здравствуйте! – прервала его домыслы, подошедшая женщина. – А я вас знаю. Конечно, лично мы не знакомы. Но в селе что-либо скрыть невозможно. Большинство сельчан уезжают на заработки.  А вы – наоборот, приехали и собираетесь тут жить. Кроме того, Васильки фамилия распространённая, да и истории жизни, происшедшие с её носителями, не забыты и сейчас. А вот и могилы вашей родни, – кивком головы она указала на три ухоженных обелиска с фотографиями на их лицевой стороне. За ними ухаживает всё село. Для нас всех они стали подвижницами чистоты святой совести и невинности. Когда становится совсем невмоготу от неправды жизни, люди со своими горестями приходят поклониться этим могилкам. И вы знаете, многим они помогают. Оставляю вас с ними наедине. Тут поблизости похоронена и моя родня, в том числе и мой муж.

      Петрович проводил взглядом удаляющуюся ладную фигуру зрелой, общительной женщины. Он поклонился дорогим могилам и посмотрел на фотографии родных любимых лиц.

      – Здравствуйте, мои родные кровушки…, – прошептал он. – Это я, самый младший среди вас, живой, но уже состарившийся. Слёзы застилали его глаза, а комок невысказанной и не нашедший участия горечи жизни, колючим репейником перехватил гортань и застрял в горле. Мысленно он видел сестёр чарующе молодыми рядом с красавицей мамой – почти такими же, как на фотографиях. Только фотографии это – картинки остановившегося