Очень плохая история. Элена Форбс

что-то взамен.

      – Вы прямолинейны, как всегда.

      Последовала пауза, во время которой Дюран беззастенчиво разглядывал ее.

      – Вы прекрасно выглядите, Ева. – На губах его промелькнула улыбка, в данных обстоятельствах равносильная оскорблению.

      – Не могу сказать того же о вас.

      – Тюремный образ жизни мне не подходит. Но я не за этим вас попросил прийти. Вы верите в правосудие?

      – И что значит этот вопрос?

      – Сделайте одолжение, скажите.

      – Разумеется верю.

      – И тем не менее вы готовы допустить, что правосудие может совершать ошибки?

      – Вы хотите сказать, что не убивали Станко Рупеча?

      Дюран бросил на нее долгий взгляд. Потухшие темные глаза ничего не выражали. Затем послышался слабый усталый вздох.

      – Нет. Речь не обо мне. Здесь, в Бельвю, сидит человек, сидит за преступление, которого он не совершал.

      – Они все так говорят.

      Дюран поднял руки, и Ева заметила, что даже ладони у него были желтого цвета.

      – Не все. Я – нет, – без всяких эмоций возразил он. – Я сделал то, что сделал, и готов заплатить за это. Вот почему я не злобствую в отношении вас. Вы делали свою работу, и только. Но Шон Фаррелл не убивал. Ему просто пришили дело, а настоящий убийца гуляет на свободе.

      – И какое отношение это имеет ко мне?

      – Через несколько недель его дело будет пересмотрено. В этой помойке он провел десять адских лет, и теперь наконец остался последний шанс доказать, что он невиновен, или, по крайней мере, вскрыть подтасованные следствием факты. Есть люди, которые сейчас занимаются делом Шона, имея в виду защиту его интересов, но они плавают по поверхности. Им нужна помощь. Если в самое ближайшее время не выявится что-то новое, его ходатайство будет отклонено, и для Шона все будет кончено. Все надежды пойдут прахом. А это несправедливо.

      Дюран, может, и хотел вложить страсть в свои слова, но ему не хватало энергии. Насколько Еве было известно, он был чужд альтруизма, и трудно было вообразить, что его действительно интересует чья-то судьба.

      – А вам-то что до него?

      – Мне? – переспросил он. – Я убежден, что он невиновен. Мы долго говорили с Шоном, и я навел кое-какие справки. Я полностью уверен, что он не совершал убийства. Полиция облажалась. Спешу добавить, речь не об MPS, так что не бросайтесь защищать своих. Все происходило не в Лондоне, а за его пределами, в одном из графств. Шон попался им на глаза, и они подогнали доказательства. Следователю было лень этим заниматься, а адвокаты оказались не лучше. Состряпали дело на скорую руку, поставили галочку и забыли о случившемся. Проблема, однако, в том, что они посадили не того человека.

      – В жизни всякого дерьма хватает, роз никому не обещают, – кивнула Ева. – Но давайте все-таки ближе к делу: вы-то почему в это влезаете?

      Дюран переменил позу и с шумом выдохнул воздух:

      – Потому что мне интересно.

      – Вы хотите сказать, что система правосудия коррумпирована?