Защитник. Анна Каролина

колени, подбирает волосы и зажимает пальцем одну ноздрю. Втягивает порошок через обрезанную коктельную соломинку. Меняет ноздрю. Вдыхает. Поднимается и вытирает нос тыльной стороной ладони.

      – Угощайся. – Она протягивает соломинку Николасу и тот ее берет, хотя и не хочет этого.

      Он не употребляет уже месяц. К тому же папаша обещал ему работу в секретариате футбольного клуба, но только при условии, что он будет держаться подальше от наркотиков. Все тело нетерпеливо зудит, гудит каждый нерв… Только сегодня, всего разочек… Все-таки сегодня сочельник.

      Николас втягивает дорожки решительно и уверенно, чтобы не успеть ни о чем пожалеть.

      Твою мать! Все равно ему не хочется на эту каторгу, которую выбил для него папаша в какой-то отчаянной попытке снова склеить их отношения. Джорджио оскандалился, и ничего уже нельзя исправить, сколько ни старайся.

      Когда наступает приход, глаза Ясмины блестят, как у ребенка, который только что открыл свой лучший рождественский подарок. Николасу вспоминаются коньки, которые им подарили в детстве на Рождество, когда им было лет пять или шесть. В те времена все было хорошо, тогда мама была еще жива и они были совершенно обычной семьей.

      – С чертовым Рождеством, дорогая двойняшка!

      Волосы Ясмины зацепились за туалетный ершик, и они вываливаются из кабинки, заходясь в приступах смеха. Николас не понимает, как это произошло, но, когда сестра поворачивается к нему, ершик болтается у нее на волосах. Неожиданно они оказываются лицом к лицу с финном, который, похоже, следил за ними.

      Он стоит, прислонившись к умывальнику, и, прищурившись, внимательно их разглядывает:

      – У вас еще есть?

      Николас хочет ответить, но Ясмина становится прямо перед алкашом:

      – Мне нужно руки помыть.

      Он скользит по ней взглядом, задерживаясь на сумочке:

      – Дайте мне немножко, и я никому не скажу.

      Ясмина смеется:

      – А что, ты думаешь, я могу тебе дать? – Движением руки она просит его отойти в сторону.

      Глаза мужчины опасно темнеют.

      – Мы уходим, – говорит Николас, идет к двери и приоткрывает ее. – К черту его!

      Мужик выглядит опасным, настоящий маньяк, но, что еще хуже, Николас знает: Ясмине нравится вступать в перепалки. Это ведь просто алкоголик, хочет сказать Николас сестре, но в последнее мгновение решает придержать язык за зубами. Не нужно никого провоцировать.

      Финн – мужик крепкий, руки у него грубые, видно, прежде чем погрузиться в алкогольный туман, он занимался тяжелым трудом.

      – Чертовы молокососы, – бормочет финн им вслед, когда Ясмина наконец следует за братом.

      Он придерживает для нее дверь и сам уже почти выходит из туалета, как она ловко протискивается мимо него обратно и бросает что-то в финна.

      Что это было?

      Только не это! Унитазный ершик. Финн издает дикий вой.

      Они несутся к своему столу и в спешке одеваются. Выбегают из пивной, натягивая на себя куртки, срезают путь через темную пустую парковку.

      – А,