Гарем и легкость. Семён Афанасьев

рода?! – сходу принялся разоряться старик.

      – А мне с него надо было штаны стащить, зад ему заголить – и в попу дунуть? – неподдельно удивился Бронкс.

      – У нас с ними только наладились отношения! Мы только смогли договориться в Совете, в столице! Как ты мог?! – кажется, старость была глуха к аргументам молодого поколения.

      – Что-то я там, – десятник-полусотник, невежливо перебивая начальство, коротко и многозначительно кивнул в сторону распахнутого окна, за которым вдалеке виднелись горы, упирающиеся в самое небо, – ни их, ни вас, ни тех налаживателей отношений не видел! Ну, сходили бы хоть раз со мной туда, да лично покомандовали бы?

      – Да ты!.. Да я!..

* * *

      Там же, через три минуты.

      Сидевшие в приёмной представители сразу нескольких родов и ведомств с нескрываемым удовольствием слушали разнос, происходивший за генеральской дверью.

      Что интересно, и распекаемый, и начальник были из одного рода, только спорили между собой постоянно. О чём знали все.

      Сейчас, кажется, разногласия достигли критической величины.

      После громких криков, невнятного бормотания и пары звуков, напоминавших затрещины, за дверью всё стихло.

      Присутствующие затаили дыхание.

      Чья бы сторона по ту сторону двери ни взяла верх, находившиеся в приёмной по-любому были в выигрыше.

      Если возобладает начальник над строптивым бойцом – можно будет и дальше греть руки на этой территории, до самой команды возвращаться в родные земли.

      Победи же мнение полусотника – его род весьма потеряет во влиянии, потому что внутренние разлады снаружи всегда отлично видны.

      Ко всеобщему удивлению, не случилось ни первого, не второго. Следующую после криков четверть часа из-за дверей доносился лишь звук льющейся в маленьком рукомойнике воды.

      По прошествии времени из-за дверей показался давешний полусотник, но только совсем без бороды. Пустовали также те места на его форме, на которых допрежь того находились знаки различия.

      Вначале он звонко хлопнул личным жетоном по столу, закидывая за спину котомку.

      Затем, оттопырив средний палец левой руки, весело улыбнулся присутствующим в приёмной и по очереди поднёс его мало что не под нос каждому. Скрепив действие скрученным напоследок кукишем, одним на всех:

      – Счастливо оставаться!

      По инерции наблюдавшие за ним в окно с удивлением увидели ещё через какое-то время: выйдя из здания и дальше за ворота, строптивый гном направился не в сторону родных земель, что было бы налево и назад.

      Вместо этого он, смачно харкнув на ворота, развернулся, поправил мешок на плечах и потопал в сторону гор, виднеющихся на горизонте.

      О том, что местным теперь будет издалека виден каждый шаг гномьего контингента (даже ночью и за укрытиями), бывший полусотник по имени Бронкс никому говорить не стал.

      Умные если – черпайте сами полной ложкой.

* * *

      За сколько-то времени до этого, в другом городе и на другом краю света.

      – Я очень не люблю,