Видоизмененный углерод. Такеси Ковач: Видоизмененный углерод. Сломленные ангелы. Пробужденные фурии. Ричард Морган

экономических кризиса. Но я до сих пор здесь. Я не тот человек, который будет лишать себя жизни. Однако если бы я решился на такое, то не допустил бы подобных глупых ошибок. Если бы я вознамерился умереть, вы бы сейчас со мной не разговаривали. Это понятно?

      Я выдержал взгляд его жёстких чёрных глаз.

      – Да. Понятно.

      – Хорошо. – Он отвернулся. – Продолжим?

      – Мы говорили о полиции. Она вас не слишком-то жалует, так?

      Банкрофт улыбнулся, но в его улыбке не было веселья.

      – У меня с полицией проблемы перспективы.

      – Перспективы?

      – Именно. – Банкрофт направился к двери. – Пойдемте, я вам покажу, что имею в виду.

      Следуя за ним, я задел рукой телескоп, развернув его наверх. Шок загрузки требовал выхода. Двигатель позиционирования телескопа, недовольно взвизгнув, вернул оптический прибор в исходное положение, нацелив на горизонт. На старинном цифровом дисплее замигали значения высоты и приближения. Я задержался, наблюдая за тем, как телескоп восстанавливает настройки. Клавиатуру покрывал многолетний слой пыли.

      Банкрофт или не заметил мою неловкость, или вежливо промолчал.

      – Это ваш? – спросил я, ткнув указательным пальцем в оптический прибор.

      Банкрофт рассеянно взглянул на телескоп.

      – Когда-то это было моим увлечением. В те времена, когда на звёзды стоило смотреть. Вам не понять эти чувства. – Это было произнесено мимоходом, без какого-либо намерения оскорбить или унизить. Голос Банкрофта лишился жёсткости, словно затухающее сообщение. – Последний раз я смотрел в эти линзы почти два столетия назад. Тогда многие корабли ещё летели к своим колониям. Мы до сих пор не знаем, что с ними стало. Ждём, когда вернутся сквозные лучи. Так ждут свет маяка.

      Он забыл обо мне. Я вынужден был вернуть его к действительности.

      – Проблемы перспективы, – мягко напомнил я.

      – Ах да, проблемы перспективы. – Кивнув, Банкрофт махнул рукой в сторону поместья. – Видите вон то дерево? За теннисным кортом?

      Не заметить такое дерево невозможно. Тень от раскидистого старого чудовища высотой с дом была больше теннисного корта. Я кивнул.

      – Этому дереву больше семисот лет. Купив поместье, я нанял архитектора, и тот сразу же предложил выкорчевать дерево. Он собирался строить дом выше по склону, и тогда дерево портило бы вид на море. Я уволил архитектора.

      Банкрофт повернулся, убеждаясь, что до меня доходит смысл его слов.

      – Видите ли, мистер Ковач, архитектору было лет тридцать с небольшим, и для него это дерево представляло всего лишь мелкое неудобство. Оно ему мешало. Его не волновало, что дерево прожило на свете в двадцать раз дольше, чем он. У него не было чувства уважения.

      – Значит, вы – дерево.

      – Именно так, – ровным голосом произнес Банкрофт. – Я дерево. Полиция хочет меня выкорчевать. Совсем как тот архитектор. Я представляю для них неудобство, и у них нет уважения.

      Я вернулся на место, пережёвывая услышанное. Наконец мне