Старик. Алекс Лоренц

что я оставил заполнение журнала на начало перемены, а когда дети ушли, не смог вспомнить, кто отсутствовал.

      Директор, который, судя по красноте глазных белков и легкому характерному душку, накануне ударно закладывал за воротник (для него обычное дело), разочарованно фыркнул, как будто говоря: «Что возьмешь с этого старого козла. Он, глядишь, скоро имя свое забудет».

      Папаша был насуплен, но я никак не мог понять, насколько враждебно он настроен персонально ко мне.

      – Ее точно не было? – спросил он грозным медвежьим голосом.

      – Точнее не бывает, – ответил я, переведя взгляд на него. – Вы же наверняка уже спросили у ее одноклассников. Зачем у меня-то переспрашивать.

      Я слишком поздно осознал бестактность своего тона. Отец, который печется о своем ребенке, опросил бы еще сотню людей, если бы ему сказали, что кто-то может что-то знать.

      – Вызываю полицию, – сказал родитель и, доставая из кармана джинсов мобильник, направился к выходу.

      – Дмитрий Михайлович, подождите! – заскулил директор, бросаясь следом. – Ну пожа-а-а-а-а-а-а-а-алуйста!

      Но тот уже объяснял диспетчеру суть проблемы, жестом ладони веля похмельному директору заткнуться – дал понять, кто тут хозяин положения.

      Я непроизвольно вздрогнул от мысли, что вот-вот придется разговаривать с полицейскими. Словно был в чем-то виноват, но сам еще не определился, в чем именно.

      2

      Впрочем, люди в форме быстро потеряли ко мне интерес. Попросив Ирину не покидать школу, они отправились рыскать по зданию. Отец тем временем позвонил в «Тревогу» – отряд добровольцев, что помогают разыскивать пропавших.

      Ирина беспомощно опустилась на стул и уставилась в одну точку. Я уселся рядом.

      – Помнишь прошлогодний случай? – спросил я.

      – Какой? – тупо, на автомате произнесла она.

      – С этой девочкой… как ее…

      – Соней Коноплиной?

      – Ну да, с ней.

      Кошмарная история. Пропала без вести ученица одиннадцатого класса. Все думали, что ее убили. Считали, что серия последовавших зверских убийств – дело рук взрослого маньяка-садиста. Но чудовищем оказалась с виду хрупкая, жизнерадостная и добрая Соня Коноплина.

      – Анатолий Васильевич, но не может же такое случиться два раза подряд! – воскликнула Ира. Ее глаза наполнились слезами, нижняя челюсть затряслась.

      – Во-первых, не подряд: год с лишним прошел…

      – Давайте не будем. Не хочу. Страшно.

      Я только пожал плечами в ответ.

      Хотелось быть уверенным, что с девочкой все будет хорошо. Что она просто впала в подростковую депрессию и ушла шататься по дворам. Или в кино. Резкая, знаете ли, смена настроения. Мозг – он ведь непредсказуем. Никто из нас на самом деле ничего осознанно не делает. Никогда. Свобода воли – это красивая, но пустая иллюзия.

      Прозвенел звонок с урока. А потом и на урок. За перемену я наскоро проверил еще немного работ. Сгреб бумажки в охапку и отправился