Золотой ключ, или Похождения Буратины. Часть 3. Безумный Пьеро. Михаил Харитонов

всё в порядке, а Тихон оказался хорошим существом.

      – Ерунда, – повторил он с удовольствием.

      – Ну как же ерунда… Вот вы же расшиблись…

      – На мне как на кошке заживает, – легкомысленно заявил Баз.

      Алиса посмотрела на него сердито.

      – У тебя на лбу ссадина, – сказала она. – Она мне не нравится. И сзади тоже есть проблемы. Надо бы продезинфицировать. Я бы зализала, но я заразная, – грустно закончила она.

      На лице вуглускра – уже второй раз за день – проявилась жертвенная решимость.

      – Эх, – сказал он, – если ради дезинфекции… Вы подождите, я минуточку, – закруглился он и направился к двери.

      Не было его минут пять. У кота страдала жопа и саднил поцарапанный лоб. В принципе, он мог отключить чувствительность. Однако ему этого не хотелось. Где-то в глубине души ему нравилось быть – совсем немножечко, буквально чуточку! – пострадавшим. И поэтому заслуживающим бережного к себе отношения. Если б он ничего не ощущал, это было бы рисовкой и позой. Но всё честно болело, и кот чувствовал себя в своём праве.

      Наконец, вернулся Тихон. Он нёс огромную пузатую бутыль зелёного стекла – увы, пустую чуть менее чем полностью. Только на донышке болталось немного мутной жидкости. На боку виднелась прилипшая веточка какой-то травы.

      – Водочка, – сказал вуглускр ласково. – Последние капельки отдаю. На дезинфекцию.

      Лиса осторожно махнула рукой над горлышком, понюхала воздух, поводила носом.

      – Й-извините, – сказала она, – а это точно водка?

      – А что ж ещё-то? – удивился Тихон. – Она, родимая…. то есть проклятая, – поправился он.

      – Тут грязь какая-то, – сказала лиса. – И пахнет капсаицином.

      – Настоечка, – с гордостью сказал вуглускр. – Там перчик, чесночок, всякие травушки полезные…

      – М-м-м, – недовольно протянула лиса. Дезинфицировать раны любимого перечной настойкой показалось ей очень плохой идеей. – А просто водки у вас нет? Без травушек?

      – Была, – закручинился Тихон. – Да вот заныкал я её куда-то по пьяному делу. Цельный гусь, четверть хлебного вина! Кристалловская, на двух пердимоноклях с “бусиной"… Помню, что прятал, а куда – не помню. Как вытекло из головы. Уж я её искал, искал… Теперь даже и не знаю…

      – А бутылка такая же была? – внезапно заинтересовался кот.

      – Ну да, – удивился старик. – Это ж фабричные, поняшье производство. Упыри мне таких парочку продали.

      – Можно попробовать, – с сомнением в голосе сказал кот.

      Тихон понял его по-своему, сказал “это мы щас” и полез в поставец за рюмками.

      Кот тем временем приподнял очки и выпустил из глазницы слабенький зелёный лучик. Он пробежал по стеклу, отразившись в нём несколько раз, и погас. Образ бутылки был сосканирован. Осталось только включиться.

      Лицо кота сделалось вдохновенно-сосредоточенным – как у дирижёра Морского Оркестра перед первым взмахом палочкой. Или даже как у обезьяны, прицельно