Мир без конца. Кен Фоллетт

за чушь, – подумал Мерфин. – Работа выполнена, разве можно лишать человека платы?» Впрочем, Элфрику явно было плевать на справедливость.

      – Глупости! – воскликнул священник. – Он сделал то, чего не смог совершить ни один другой плотник города.

      – Но он не состоит в гильдии.

      – Я хотел вступить, – подал голос Мерфин, – но вы бы меня не приняли.

      – Это право гильдии.

      Отец Жоффруа изрек:

      – Я полагаю, что это несправедливо, и многие горожане со мной согласятся. Мерфин прослужил подмастерьем шесть с половиной лет, за труды ему платили едой и ночлегом на кухонном полу, и всем известно, что уже несколько лет он выполняет работу настоящего плотника. Вам не следовало выгонять его без инструментов.

      Мужчины вокруг одобрительно загудели. Многие считали, что Элфрик в своем гневе зашел слишком далеко.

      – Со всем почтением к вашему преподобию, – произнес Элфрик, – решать гильдии, а не вам.

      – Хорошо. – Отец Жоффруа скрестил руки на груди. – Значит, вы утверждаете, что я не имею права заплатить Мерфину, хотя он единственный в городе может починить мою церковь так, что не придется ее закрывать. Я не признаю вашу правоту. – Священник протянул Мерфину монеты. – Теперь можете обращаться в суд.

      – Суд аббатства? – Лицо Элфрика исказилось от злобы. – Если кто обвиняет священника, разве можно надеяться, что монахи будут судить по справедливости?

      Из толпы донеслись утвердительные возгласы. На памяти у людей было слишком много случаев, когда монастырский суд принимал заведомо неправедные решения в пользу духовенства.

      Но отец Жоффруа не полез за словом в карман:

      – А разве подмастерье может рассчитывать на справедливость суда гильдии, где заправляют мастера?

      Раздался смех: здесь любили остроумные перепалки.

      Элфрик понурился. В любом суде он бы без труда взял верх над Мерфином, однако справиться со священником было куда сложнее.

      Мастер обиженно проворчал:

      – Несчастный день для города, когда подмастерья идут против мастеров, а священники их поддерживают.

      Впрочем, он сознавал, что потерпел поражение, а потому отвернулся.

      Мерфин ощутил на ладони тяжесть монет: восемь шиллингов, девяносто шесть серебряных пенни, две пятых фунта. Он знал, что монеты следует пересчитать, но его переполняло счастье, и он махнул рукой на обычаи. Первое жалованье!

      – Вот ваши деньги, – сказал он, поворачиваясь к Эдмунду.

      – Верни сейчас пять шиллингов, остальное отдашь позже, – великодушно ответил тот. – Оставь немного себе. Ты это заслужил.

      Мерфин усмехнулся. Ему останется три шиллинга – столько у него в жизни не бывало. Он не знал, что делать с такими деньгами. Может, купить матери цыпленка?

      Наступил полдень, и все потянулись по домам на обед. Мерфин пошел с Керис и Эдмундом. Юноша не сомневался, что будущее его обеспечено. Он доказал, что стал плотником, и кто теперь станет воротить от него нос, коли отец Жоффруа признал его мастером? Он сумеет заработать на жизнь. У него будет свой дом.

      Он