Любовь не обсуждается. Ася Невеличка

героя. До меня никто ничего не решался сказать Стасу. Ведь у него ПА-ПА!

      Кто его папа, я не знала и знать не хотела. Мне вообще знакомства с дядей хватило.

      Семья дебилов и уродов!

      Может, Ник – папа? Ну нет… Ну не может же взрослый человек быть таким же козлом, как сын и брат?

      Или может?

      Я поморщилась, чувствуя, как щиплет рану на щеке. Сейчас возьму у Гельки ключ от комнаты и обработаю перекисью.

      Прошло минут десять с момента как отсюда ушел тот псих, поэтому я спускалась без всякого страха. К тому же музыка возобновилась, ребята снова отрывались на вечеринке, а вот мое настроение было испорчено безвозвратно.

      До Гельки я не дошла.

      Увидела ее сидящей в углу на диване, страшно напряженной, с округлившимися от ужаса глазами.

      – Гель, дай ключ…

      – Беги! – ненормально заорала она, а я даже дернуться не успела.

      Сзади кто-то схватил меня за волосы и намотал на кулак.

      – Пойдем поговорим, – раздался холодный глубокий голос, от которого внутри все завибрировало.

      Это и есть Ник? Но псих же обещал, что все уладит!

      Через секунду я увидела холеное лицо взрослого серьезного мужчины. В жизни бы не подумала, что он способен на подобный поступок, если бы не висела у него в руке на собственных волосах.

      – Ирина Нестерова?

      – Да… Отпустите.

      – Успеешь.

      Он швырнул меня за спину не глядя, и я угодила между двух амбалов, которых не заметила, когда спускалась с лестницы. Как? Ну как их можно было не заметить?!

      До меня только сейчас начало доходить, что вечеринка как-то странно проходит – все сидят по скамейкам и подоконникам, не пьют, не курят и не танцуют. Словно пришел физрук и рассадил их перед тем, как начать истязать физическими упражнениями.

      Только в данном конкретном случае физруку нужна была только я, чтобы растянуть меня на шпагат.

      – Ты Ник? – спросила я на ходу в широкую спину мужчины.

      И тут же получила затрещину от амбала:

      – Не тыкай ему, соска.

      Я заткнулась, а этот урод в костюме даже не повернулся. Значит, бить меня разрешается. Плохо.

      – Я же с парнем договорилась! Что завтра попрошу у Стаса прощение. Правда! Он вам не сказал?

      Вырваться от амбалов не получалось, как только я начинала крутиться, они выворачивали руки, что я сразу оказывалась на грани обморока перед болью. У трех черных машин с мигалками мы остановилось, и меня наконец-то отпустили.

      Легче не стало. Стояла промозглая осень, когда по ночам уже морозило. А выволокли меня в одной короткой юбке и футболке-безрукавке.

      Мужик дошел до машины и повернулся ко мне.

      – Я не посылал к тебе никаких парней. Договариваться будешь со мной.

      – Кто вы?

      – Никита Сергеевич Тобольский, отец Станислава.

      Ник. Странно, я думала, Ник – это сокращение от Николая.

      – Я уже договорилась с вашим братом, – еще раз попыталась объяснить я.

      – Это твои проблемы. Значит придется прощение просить дважды, – спокойно проговорил Никита.

      Он