Шесть алых журавлей. Элизабет Лим

что у нас было разное представление о счастье. Чувствуя себе неимоверно глупо, я порылась в памяти, перебирая мысли о леденцах в форме животных, воздушных змеях, бумажных птичках и припорошенных снегом журавлях. А затем нашла свое любимое воспоминание: о том, как мы с мамой готовили на кухне. Она пела, а я сидела у нее на коленях и чувствовала затылком вибрацию ее горла. Мы вместе чистили апельсины и давили мягкую красную фасоль в пасту для десерта.

      «Найди свет, который озарит твой фонарик, – говорила она. – Держись за него во что бы то ни стало, даже когда вокруг сгущается тьма. Его пламя не задует даже сильнейший ветер».

      – Цветите, – снова приказала я.

      И мало-помалу, прямо у меня на глазах увядшие пионы затрепетали от чистого серебристо-золотого света. Из стеблей выросли новые зеленые и упругие листья. Цветы раскрылись, являя яркие, как кораллы, лепестки.

      В голове загрохотал пульс, в крови бурлил адреналин, словно я только что участвовала в заплыве по озеру – и победила.

      – Произносить приказ вслух считается жульничеством, но, если пойдешь в школу чародеев, тебя быстро от этого отучат.

      – Я не собираюсь ни в какую школу чародеев, – ответила я с горечью, которая удивила даже меня. О какой школе могла быть речь? Мысли о том, что отец в самом деле изгонит меня – или даже казнит, – если узнает о моем даре, не давали мне спать по ночам.

      – Тогда я сам тебя научу, – предложил Сэрю. – Может, мне всего семнадцать лет по драконьим меркам, но я знаю больше, чем старейшие чародеи Лорьяна!

      – Да неужели.

      – Правда! – услышав нотки скептицизма в моем голосе, он недовольно на меня посмотрел. – Тем более что учиться у чародеев – себе дороже. Все они зациклены на идее, что магия и эмоции несовместимы. Думают, будто это их оскверняет. Но тебе же понравились ощущения, которые у тебя возникли, когда эти цветы ожили, не так ли?

      – Да. – И это еще мягко сказано. Мое сердце по-прежнему колотилось так быстро, что я не слышала собственного дыхания. – А что, так не должно быть?

      – Зависит от того, чего ты пытаешься достичь. – Сэрю перевел алые глаза на пионы, и у него сделался несвойственный ему задумчивый вид. – У магии множество вариаций. Одни и те же чары могут иметь совершенно разный эффект, в зависимости от того, накладывали ли их с радостью, грустью, злостью… или страхом. Это стоит держать у себя в голове, особенно с такой силой, как у тебя.

      – Силой? – я рассмеялась, стараясь разрядить обстановку. – Какой, оживлять увядшие цветы и бумажных птичек?

      – Это только начало. Твоя магия необузданная, Сиори. Однажды она станет опасной.

      – Опасной, – протянула я. – Ну и ну! Сэрю, складывается впечатление, что ты боишься меня.

      – Боюсь? Тебя?! – Он фыркнул и, взмахнув рукой, вызвал такую высокую волну, что она закрыла деревья вокруг нас. Затем вода рухнула вниз, врезаясь в озеро… и намочила мне халат.

      – Сэрю!

      Тот и не думал извиняться.

      – Не забывай, что я дракон, внук бога, – прорычал он, прежде чем прыгнуть