Берлинская рулетка. Александр Тамоников

теперь богатые. У них всегда водятся дензнаки, консервы, тушенка. Можно и потерпеть ради хорошего дела.

      Видимо, барышня и была инициатором встречи. Она лопотала с придыханием, смотрела в глаза красноармейцу с щенячьей преданностью. Когда Влад проходил мимо, боец опустил руки, сделал постное лицо. Женщина обернулась и тоже замолчала. Она была худая и некрасивая.

      Влад не стал вступать в разборки. Дело житейское, сами решат. Да и венерических заболеваний у солдат после его вмешательства меньше не станет. Когда он обернулся, женщина уже тянула ошалевшего бойца к строениям, расположенным на краю рынка. Любовь их постигла, не иначе.

      Это еще не самое худшее. Немок наши солдаты пользовали на каждом шагу и далеко не всегда спрашивали разрешения. Сладить с этим бедствием было невозможно, оставалось лишь констатировать факты и копить заявления от пострадавших, которые шли в комендатуры сплошным потоком. Эти бумаги там назывались на английский манер – аффидевитами. Военные чиновники старались составлять их правильно. Иногда они помогали сделать бесплатный аборт.

      Взгляд Градова споткнулся о советского офицера. Тот стоял спиной у лотка с матерчатыми изделиями, перебирал платки. Видимо, для сестры, жены, матери. Он был в фуражке, в брезентовой накидке с опущенным капюшоном. Рядом встал какой-то местный в пальто из потертой кожи.

      Влад напрягся.

      Берлинец потянулся к шапке из каракуля, стал мять ее, потом положил обратно, оторвался от прилавка, двинулся дальше.

      Градов расслабился. Он был уверен, что эти двое не разговаривали и ничего друг другу не передавали. Мужчина в штатском споткнулся, выругался по-немецки. Офицер, перебиравший платки, вздрогнул, посмотрел ему в спину, затеял общение с торговцем, принялся жестикулировать.

      В какой-то момент он повернулся. Их взгляды встретились. Лицо было незнакомое, какое-то иссушенное, с тонким носом.

      Офицер нахмурился и спросил:

      – Все в порядке, товарищ? Вы как-то странно смотрите на меня.

      – Прошу прощения, задумался о своем, – сказал Градов, простовато улыбнулся и двинулся дальше.

      Это было не то. Человек с грешками за душой отреагировал бы иначе, будь он даже эталоном хладнокровия. Офицер за его спиной начал торговаться, значит, человек честный. Мог бы забрать платки на своих условиях или вовсе ничего не платить.

      Снова усилился дождь. Поредела толпа на рынке.

      В этот момент Влад и обнаружил, что Грамарь с южной стороны подает ему знаки. Обычно невозмутимый, он был явно возбужден, мялся с ноги на ногу, тыкал пальцем себе за спину.

      У майора екнуло сердце. Что такое?

      Романовский тоже напрягся, стал озираться. Влад мотнул головой. Мол, туда!.. Молодой оперативник понятливо кивнул, стал пробираться к южному выходу. Капитан Нагорный на восточной стороне не сразу оторвался от своей книги. Чего он там изучал? Труды великих германских мыслителей? Наконец-то он поднял глаза, уперся в злобный командирский взгляд, сглотнул и тоже долго не тормозил.

      Все трое с разных концов площади