Имеющий уши, да услышит. Татьяна Степанова

размышляла о тех событиях и об убийстве – все переплеталось и существовало уже неотделимо одно от другого. Клер думала о том, как ей, иностранке, вести себя и что делать в таких сложных обстоятельствах русской уездной жизни. Как вдруг в дверь, постучав, заглянула горничная. Она принесла два кувшина горячей воды. Однако по ее взволнованному лицу Клер поняла…

      – Что быть? – спросила она по-русски.

      – Барышня… мамзель… слуги на кухне и в людской шепчутся…

      Клер досадовала на свое скверное понимание русской речи на слух. Горничная явно что-то хочет ей рассказать.

      – Такое дело, барышня… Мамзель Клер… было и до вас то же самое… насильничали здесь. – Горничная ткнула на Клер, потом на окно, затем «страшно» округлила глаза свои, указывая на свой живот и лобок, постучала кулаком в ладонь, словно разговаривала с глухонемой.

      Клер поняла.

      – Еще быть? Нападать? Раньше?

      – Да! – Горничная затрясла головой. – В мае! Вы еще с барыней и детьми не приехали.

      Слова «май», «барыня», «дети» и «не приехать» Клер знала.

      – Май? Нападать? Кто? – Она тревожно заглядывала горничной в лицо.

      – Ах, кабы знать кто!

      – На кого? – поправилась Клер.

      – Агаша… Агафья. На поварню хворост она носит. Хворост собирает. Лес. – Горничная снова ткнула рукой во тьму за окном. – Там, в лесу на нее. Только она, мамзель, того… немая она от рождения! – Она начала шлепать себя по губам, отрицательно вертя головой. – Ничего толком сказать нам в поварне не могла ни тогда, ни сейчас.

      Клер понимала смутно. Однако смысл до нее все же дошел. Еще одна жертва изнасилования. Но она, к счастью, жива. Зовут ее Агафья и искать ее надо на здешней кухне.

      Когда горничная ушла, Клер забрала кувшин с водой – сегодня она желала вымыться по-человечески в английской ванне, привести себя наконец в полный порядок.

      Однако и этого было сделать не суждено. Подойдя с кувшином к двери ванной, Клер услышала сдавленный плач. Она приоткрыла дверь. В клубах пара в горячей ванне сидела Юлия Борисовна – с распущенными мокрыми светлыми волосами, как наяда. Она держала в руках миниатюру своего возлюбленного Петра Каховского.

      Глухие рыдания сотрясали ее голое тело.

      Потом она с силой ударила кулаком по воде, разбрызгав ее по полу.

      Клер вернулась к себе и снова, как прежде, вымылась в тазу – полностью, поливая себя из кувшинов.

      Затем проверила маленький пистолет в своем ридикюле. Он придал ей уверенности.

      Спала она с перерывами. Проснулась с петухами и лежала, выжидая и строя план действий.

      Он окончательно созрел у нее в восьмом часу утра. Клер оделась в новое черное платье без корсета из-за жары, забрала ридикюль с оружием и выскользнула из дома.

      Она шла по покрытому утренней росой лугу вдоль канала и прудов прямо к Охотничьему павильону. Как ей казалось – у нее были такие важные сведения, которые просто не могли ждать.

      Глава