Наше вечное вчера. Джули Дейс

уже бывшим лучшим другом, я поцеловала того, кого он тоже знал, можно рассчитывать на гнев и разочарование. Я не хочу, чтобы он смотрел на меня под другим углом. Он, конечно, не в праве судить меня, но в дальнейшем, было бы тяжело видеть его глаза, в которых скрыто разочарование. Я не хочу терять связь с ним. Я цепляюсь за неё, как за спасательный круг.

      – Как прошёл день? – спрашиваю, заходя издалека, но блуждая по границе.

      Уголки губ Мэйса растягиваются в довольной ухмылке.

      – Отлично, меня хотели отчислить.

      – Что ты натворил в первый день?

      – Уже не помню, но потом я порвал бумаги и бросил их на пол. Ты должна была видеть его лицо.

      – Когда-нибудь, он подпишет их принудительно сам, тогда тебе просто сообщат новости.

      – Какой ужас, – с сарказмом бросает брат. – Ещё встретил старого знакомого. Думаю, он оценил.

      – Оценил?

      – Прикрыл меня.

      – И кто это?

      Челюсть Мэйса сжимается. На шее вздуваются вены и играют жевалки.

      – Ди. Ты как-то виделась с ним.

      – Виделась с ним, – эхом отзываюсь. Не знаю, видит ли Мэйс, что я всего лишь делаю вид, что вспоминаю, но это не требуется. Я всё помню. И, вероятно, помню не только я.

      Мэйс смотрит на меня. Его лицо стало мрачным. Я отчетливо вижу, что медленно к нему подступает ярость.

      – Если бы я мог вернуться назад, помог ему, – цедит он.

      – В чём?

      – Разбить голову Сида об каждый угол ринга.

      Проглатываю ком, что застрял поперёк горла и киваю.

      – Не будем об этом.

      – Клянусь, если когда-нибудь увижу его, просто убью.

      – Хватит, – прошу я.

      Мэйс награждает меня ядовитым взглядом. Даже в тусклом свете вижу, как расширились его зрачки и участилось дыхание. Знаю, сейчас он не слышит меня, или слышит, но слишком смутно и не разборчиво, в любом случае, говорю, что должна:

      – Я тоже виновата.

      Несколько секунд, и Мэйс вытягивает руку из-под моей спины, отодвигаясь в сторону. Конечно, он не считает меня виноватой. Он думает, что я тот самый ангел с нимбом над головой. И это хорошо. Он не слышит того, что слышу я. В моём сознании эхом звучат слова Сида. Все слова. Я помню каждое, но заостряю внимание только на вопросе, что он повторял несколько раз:

      – Что у тебя было с ним?

      Я не понимаю, как он мог узнать, догадаться или почувствовать, что что-то было, но он был уверен. Он орал что-то про поцелуй, именно про поцелуй, который был. С этого дня начался ад. Бесконечный и жестокий.

      Мэйс поднимается на ноги и направляется к двери. Спустя несколько минут, за ним иду я. Он не желает слушать, что я говорю, как смехотворно, ведь сейчас, когда стараюсь донести до него правду, он не желает слышать и принимать. Отчасти, вина на мне, но Мэйс свято верит в мою невиновность. Хотелось бы в это верить тоже.

      Постельное уже ждёт меня на диване, когда захожу в квартиру, не найдя взглядом брата. Следом слышу, как начинает шуметь вода в ванной комнате. Включаю камин и расстилаю спальное место. На несколько минут включаю телевизор, но так и не найдя ничего, что рассеет грусть, выключаю