Стенание. Кристофер Джон Сэнсом

вы пришли?

      Джеффри покачал головой:

      – Когда я первый раз налег плечом, он еще кричал. Но потом шум стих, только послышался страшный звук, – наверное, один из них ударил Грининга дубиной, и тот упал.

      – И убийцы вырвали у него из рук книгу, – задумчиво проговорил я, – но часть первой страницы осталась у Грининга. Вероятно, в спешке не заметив этого, они зажгли огонь и убежали.

      – Думаю, так вполне могло быть. – Оукден печально вздохнул. – Не знаю, может быть, не ворвись я тогда, эти мерзавцы бы не запаниковали и не убили бы моего соседа.

      – Я думаю, убили бы, если бы только он сам не отдал книгу.

      Мой собеседник грустно кивнул.

      – Вы хорошо знали Армистеда Грининга? – спросил я.

      – Грининг появился на Патерностер-роу пять лет назад. Сказал, что приехал из Чилтерна, – он и говорил с тамошним акцентом, – дескать, его жена с ребенком умерли в родах, и он отправился в Лондон искать счастья. Бедный парень, у него на лице всегда была грусть. Грининг арендовал этот клочок земли, где стоит его хибара, у Палаты приращений[14] – в былые времена он принадлежал маленькой монашеской обители. – Джеффри сардонически улыбнулся. – Какая ирония судьбы, учитывая религиозные взгляды Грининга. Так вот, мой сосед построил свою хибару сам, с несколькими лондонскими друзьями. Не могу сказать, что я хорошо его знал, он был человек замкнутый, – но я кое-что слышал и видел, особенно в последнее время… – Печатник в нерешительности замолчал.

      – Что бы вы ни рассказали мне о Грининге, ему это уже не причинит вреда. Старик Хаффкин кое о чем намекал мне…

      – Это может повредить Элиасу. Не дай бог парень попадет в руки Гардинера и его волков.

      – Я отчитываюсь только перед лордом Парром и королевой.

      Джеффри изумленно вытаращил глаза:

      – Неужели перед самой королевой?!

      – Да, – ответил я и добавил с ноткой гордости: – Я знал ее, когда она была еще леди Латимер.

      – Я думаю, Грининг придерживался совсем уж радикальных взглядов. – Оукден серьезно посмотрел на меня. – Принадлежал к так называемым «известным людям».

      Я вздрогнул. Это словосочетание использовалось для обозначения лоллардов, а теперь и анабаптистов. А печатник продолжал:

      – Можете ли вы обещать, сэр, что все, что я расскажу вам об Элиасе, не ввергнет его в беду?

      Он говорил тихо, сосредоточенно, в очередной раз напомнив мне, как опасно в наше время рассуждать о религии.

      Некоторое время я молчал в нерешительности. Я знал, что по крайней мере лорд Парр будет безжалостен, если вдруг решит, что это необходимо для защиты королевы. А любое упоминание об анабаптизме – это… это все равно что сунуть палку в осиное гнездо.

      И я ответил:

      – Обо всем, что может повредить вашему подмастерью, я доложу только лично королеве. Ее милосердие и верность друзьям хорошо всем известны.

      Оукден встал и посмотрел в окно на хибару Грининга:

      – У этого сарая

14

Палата приращений – орган, созданный королем Генрихом VIII для управления землями, отобранными у католических монастырей.