Скиталец. Боярин. Константин Калбазов

на ребят с развитым глазомером пока себя полностью оправдывала. Перед тем как приняться за обучение вплотную, Измайлов провел психологический тест. Пришлось кандидатам и в кровище изгваздаться, и в поросячьих потрохах вываляться, и артиллерийского грохота наслушаться, и горячий металл в брюхо получить, пройдя через мучительную клиническую смерть.

      Жестко. Не без того. Однако Измайлов собирался серьезно вложиться в их обучение, а потому хотелось бы избежать неоправданных трат. Но ничего, справились. Обошлось без психологических травм. Словом, все было за то, что он получит на выходе четырех великолепных наводчиков.

      После обеда вместе с Рыченковым направились прямиком в морские классы. Таковые имелись во владениях далеко не каждого боярина, но Голубицкий основательно вкладывался в подготовку кадров, потому и университетом озаботился, опередив при этом князя. Помимо того, на базе университета был создан институт с уклоном в артефакторику. А вот Тимошевский так и не открыл высшее учебное заведение в своей вотчине. К чему заправлять кашу лишним маслом?

      Что же до морских классов, то они тут существовали с незапамятных времен. Шесть прославленных российских адмиралов были их выпускниками. Так что история у учебного заведения была славной, а авторитет – весомым. Как, впрочем, и самомнение преподавательского состава.

      – Кого я вижу! Дорофей Тарасович! – резво поднялся навстречу вошедшим хозяин кабинета.

      Хм. Либо директор снобизмом не страдает, либо Рыченков тут пользуется особым авторитетом. Потому что в демонстрируемой радости без особого труда угадывается некое почтение. И это у дворянина, капитана второго ранга.

      – Здравия тебе, Степан Пантелеевич. Как твоя кузница кадров? Процветает, поди?

      – Не жалуюсь. Как, впрочем, не в претензии и князь. Не слышал, адмирал Вяткин встал во главе княжеской эскадры.

      – Ну, Тимошевскому было бы зазорно, коли его офицеры не были бы выходцами из твоей школы. Так что бахвалься да знай меру, – шутливо попенял шкипер.

      – Я гляжу, своего воспитанника привел.

      – Так и есть, Степан Пантелеевич. Вот, хотим держать экзамен на мичмана.

      – Суть покажите, молодой человек. Хм. Похвально, похвально. Сколько годков?

      – Восемнадцать, – ответил Борис.

      – Сколько? – искренне удивился кавторанг.

      – Каков орел, а?! – задорно заметил Рыченков.

      – Это уж точно. Седьмая ступень, двадцать восемь умений, да еще и свободного опыта изрядно. Дорофей Тарасович, не бывает такого молодняка.

      – Бывает, коли с умом и не жадничать. Поди, слыхал, как я в позапрошлом году покуролесил?

      – Слышал, конечно. А то как же.

      – А то, что у меня на борту Проскурин обретался больше года?

      – И о том острова слухами полнятся.

      – А теперь сложи два и два и перестань удивляться.

      – Кхм. Вот оно как. Стало быть, теперь не на шутку команду собираешь.

      – Да хватит уж, сколько лет ерундой маялся. Пора бы уже и за ум браться.

      – Как