Ведя Взмокин – наш товарищ. Максим Сергеевич Макаров

оттуда кустик – зеленый-зеленый.

      –Вот это здорово! –прошептал Ведя. – Вот это действительно явное воплощение созидательной деятельности! Очень выразительно, правда? – спросил он и потряс за хвост Гониденека. – Чувствуется творческий подход.

      Зергер сотворил из коряги живой кустик, но, посмотрев по сторонам, спрятал его обратно в мешок, а потом вынул другой кустик, уже с клубнями. Его следовало бы посадить в землю, но сажать было некуда. Едва коснувшись земли, зелень гибла. Зергер превратил кустик в большой пук желтого и оранжевого мха, потом скомкал мох и сделал гриб – большой, крепкий гриб, морщинистый и твердый. Гриб упал на песок и застыл. Зергер задумался.

      Ведя Взмокин опять набрался храбрости и подошел к Зергеру.

      – Прошу меня извинить за возможное неудобство… тут мы встретили одного бегунка, который говорит, что вы знаете, как устроен этот нелепый мир. А нам это крайне важно.

      Зергер живо повернулся:

      – Как! Вы действительно считаете этот мир нелепым?

      – Еще бы! Это не то слово; просто жуткий, гадкий и непонятный. Я тут совсем недавно, но могу сказать, что все здесь происходящее имеет какой-то отрицательный смысл. С рождением тут у них явно туго. Все как будто застыло.

      – Какая удача встретить по-настоящему умное, думающее лицо! – сказал Зергер. – Признаться, я совсем отчаялся поговорить с кем-нибудь порядочным. Впрочем, вы же не отсюда… А как ваше имя? Вы творческий работник?

      – Ведя Взмокин. А как вы догадались, что я творческий?

      – У вас инструмент через плечо. Но зачем же вам понадобилось проникнуть в это совершенно гиблое место, в этот зла тлетворного рассадник?

      – Вообще-то это секрет, но вам скажу открыто. Мне поручено очень важное задание… в этом мире.

      – Точно – вставил Сокол Авужго. – Место здесь не того чтобы… Помереть от тоски можно!

      – Скука – отвратительная вещь, – согласился Зергер, – мне это хорошо известно. Ведь я Зергер – Отец Смерти, но уверяю вас, к окружающему безобразию я не имею никакого отношения. Более того, я хотел бы сделать совсем иначе. Я лично считаю, что смерть – лишь промежуточный этап между жизнью и новой жизнью, между старым и новым. Умирая, старое не исчезает, оно становится новым, и нужно, чтобы новое было еще лучше, еще прекраснее старого. Смерть нужна… но не она должна лежать в основе мира, а созидание. А здесь, видите, как назло, в основе всего лежит смерть. Здесь нельзя ни родиться, ни умереть. Изменять что-либо запрещено – то есть можно меняться внешне, но внутри все остается прежним.

      – И я слышал об этом – сказал Ведя, вспоминая слова Коша. – Но ведь Вы вроде что-то создавали, с помощью мешка этого самого…

      – Увы – мои возможности здесь настолько ничтожны, что вполне можно говорить об их отсутствии. Они собраны в этом мешочке – насколько же он мал и жалок по сравнению даже с этой степью! Я вообще-то мог бы развить их до гораздо больших размеров, но… ведь любые явные изменения здесь находятся под бесконечной властью Вор-Юн-Гака! А он необыкновенно