Ирокез. Алексей Колесников

Петя прикуривал новую сигарету от старой.

      – Ну что там? – поинтересовался я.

      – Всё путём. Тебя спускать?

      Нафантазировав себе несусветное, я решил, что у нас с Ниной роман. Однако мы и не виделись толком после свидания под небесами. Всё как-то мельком, на ходу. Я приглашал Нину на обед и так, просто посидеть на досках, но она не шла, ссылаясь на занятость:

      – Требуют закончить классы до конца месяца. Загнали, гады.

      Было ещё одно. Как-то, разгружая «газельку» со стеклопакетами, я засвидетельствовал долгий и, как мне показалось, неуверенный разговор Нины с неизвестным. Я видеть не мог – мешала плёнка, которой я недавно сам завесил окно. Конечно, я решил, что там Костик, но быть в этом уверенным не могу до сих пор. Думаю, он что-то сказал Нине обо мне, что-то противное, но убедительное. На самом деле, это совершенно не важно.

      На День строителя, 11 августа, наш главный активист заявил директору:

      – Гев Аликович, ты там передай мои слова: если зарплату не выдадут – забастуем до осени. А сегодня – сокращённый день! Работаем до двух и начинаем праздновать. Позвони и передай!

      Никто забастовок не боялся, и даже директор, кажется, против сокращенного дня не возражал. Стройка, набравшая скорость, мощь, вдруг захирела, как простуженная. Мы раньше положенного уходили с работ и долго тянулись в кабинет директора утром. Останавливались то поболтать, то выкурить очередную сигарету.

      В тот день мы с Юрой так и не начали работать. Сидели и болтали в тени тополя.

      – Приезжай в Харьков на рынок. Свожу тебя к корешу в палатку, у него джинсы – во!

      – Так война же.

      – Война посреди говна. Вызов сделаем! В Харькове тихо. Это в Киеве… там фашикам никак глотку не заткнут.

      – Посмотрим, – вздохнул я. – А ты на сабантуй собираешься?

      – Мы своим кругом, – с усмешкой ответил Юра.

      – Национальным объединением?

      – Ага. Ты заходи к нам, если что. Ты ж горилку будешь пить?

      Я пожал плечами. Было стыдно признаваться, что я еще не пробовал водку.

      – А где Нина? – спросил я у тётки-штукатурщицы, которая частенько меня подкалывала насчёт того, что я «жених».

      – Домой ушла. У неё бабка заболела. Вот они с матерью и ушли. Вернётся, может…

      Раз Нины нет, то можно и выпить, подумалось мне. Праздник ведь.

      Мы расположились в актовом зале без дверей и окон. Смастерили столы, организовали рукомойник и бочку для мусора. Пахло варёными яйцами, пóтом, водкой, луком, лимонадом, сигаретами и костром – на нём мы поджаривали хлеб.

      – Выпей, – сказал Костик, сидевший рядом. – Ты же мужик.

      Я старательно избегал его и рассчитывал соседствовать за столом с кем-то другим. Но он сам упал рядом и хлопнул меня по плечу, дружелюбно так, почти ласково: «Можно рядышком?»

      – Если не привык, то немножко, – вкрадчиво поучал Костик. – Для аппетита чисто. Нужно же когда-то начинать!

      Кто-то поддержал:

      – Да ёбни ты стакан! Чего ты?!

      Я помнил,