Рожденный в ГСВГ. Евгений Келпш

обрубки досок и даже кирпичи, и подняли нашу спасительницу-печь. Больше она не чудила, только постоянно требовала дров, а они неумолимо заканчивались.

      Грызть брёвна при помощи топора оказалось делом героическим, но бессмысленным. И главным нашим мероприятием на всех стоянках стало гнусное воровство всего, что может быть разрублено и брошено в печь. Этой участи подверглись, в том числе, скамейки курилки, пожарный щит и туалет типа «сортир». В Пензе нам крупно повезло, на соседнем пути стоял длиннющий состав пустых платформ с дощатым настилом. После нас остались железные рамы на колёсах…

      Ещё мы выменивали у сцепщиков своевременную отправку с попутным паровозом на тушёнку и картошку. За Волгой стало стремительно холодать, и в Приуралье мы въехали при минус 30-ти. Красота пейзажа завораживала: хрустальное небо, серые скалы, покрытые седым мхом, зелень сосен, крутые тропинки, тётеньки с коромыслами, искрящийся снег… Красная печка, пар изо рта и примёрзшее к телу исподнее. К холоду привыкнуть нельзя, его можно только терпеть, сказал Фритьоф Нансен. Полностью согласен. В общем, мы так намёрзлись, что даже в цех завода въехали с дымящей трубой.

      Поселили нас в заводском общежитии для воинских команд (ЧТЗ образца 1991-го – это не только трактора, даже совсем не только), отсутствие дикой тряски и ударов головой об нары радовало, горячей воды – нет. А наши европейские тела жаждали гигиены. Спасибо кормильцу Саше, когда он заваливал нас снедью, я саркастически ухмылялся, думая в себе: «вот она, ментальность хуторская».

      Момент истины настиг меня в пути и не покидал до самой до Москвы. За 2 кило гречки и 4 большие банки тушёнки мы обрели право мыться и плескаться в заводских душевых. Вернув кожному покрову естественный цвет и запах, я озаботился вопросом нашего возвращения в пункт постоянной дислокации. Все документы были оформлены, на руках у меня были воинские перевозочные документы, оружие угнездилось в металлический ящик, осталось найти военного коменданта железнодорожной станции «Челябинск» и в его сопровождении усесться в ближайший поезд, следующий в Европу.

      Не тут-то было… Надо сказать, что в Челябинске мороз заворачивал за -36ºС; город был полон патрулей, а я шастал в прокопченной зимней полевой форме с пистолетом в кобуре. Помощник коменданта, бравый капитан с багровым лицом, предложил дать ему 150 рублей (при совокупной стоимости билетов на пятерых около 80-ти рублей, и при том, что ехать мы должны были бесплатно). Я прямо ответил, что таких денег у меня просто нет, а есть ВПД. Кэп порекомендовал мне свернуть их трубочкой и вставить в… И дать телеграмму друзьям, чтобы денег прислали. Нет денег – нет места в паровозе. На глазах у меня навернулись злые слёзы, и рука потянулась к кобуре.

      Капитан ушёл в изучение какого-то документа. Звенящим от ярости голосом я потребовал объяснений, и был тут же отодран за нарушение установленной в гарнизоне формы одежды, после чего просто