Скоро сказка сказывается… Последняя стрела. Фантастика, повесть. Татьяна Левченко

было у Сказителя – книга Сказаний Ведовых, с него он и считывал слова сказанные – уж куда тут отступить от словечка-то: всё связано. Потому и бережливы касания перстов его: а не вытерлось бы узорочье до срока. С уважением ещё большим склонил я голову на кулаки сложенные, вслушивался в каждое словечко, чтобы запомнить, не упустить малости са́мой от сказанного.

      – Уж и чем догодил ему Охотник наш, – то не сохранилось в преданиях. А только отдарил Пришлый ему луком тугим, колчаном резным, полным стрелочек – не кленовых, не калёных, будто изо льда жёлто-мутного вырезанных. А и лук тот, как не из дерева, тоже туманной желтизной светится. А колчан весь звёздами резьблённый. И стрелочек тех – ровно лун в году.

      Отдарил Пришлый Охотника, и слова сказал о подарке: стрелит лук стрелу – будь на год пути, а цель выцелит, лишь найди сумей. А найдёшь – стрелу можно стрелять наново, пока в колчан не вернёшь. А вернёшь – и уснёт сила её; то и в чужих руках: станет стрелою обычною, и сломаться уж может, и затеряться, да и цель уцелит, только если лучник меток будет.

      А ещё сказал – если отыщется цель поражённая от зари до заката – не навечно умрёт убиенное, здесь истает, а возродится – где, не ведомо и когда – на знаемо.

      Необычные эти слова слушали все, всяк по-своему отмечая себе: рыбак, уж отставивший в сторонку горшик с ушицей изготовленной, тот изумлённо и задумчиво головою покачивая. Бортник, всё так же посмеивался, рта уж не открывая, только лукавинками весёлыми из глаз сыплючи. Я лежал ничком, кулаки под подбородок подставив, не отводя глаз от Сказителя. А он-то вёл сказание дальше, слово в слово повторяя сохранённое сказителями былыми, ему переданное.

      – …А была у Охотника дочь единая. Своевольная, своенравная. Говорили, что матерь её была не роду человеческого, а лесной – Древодева, али русалка ручьевая. Как ни то, а не корилась Лукава ни отцову слову, ни уставу человечьему. Всё по-своему, как схотелось, как вздумалось… только хохот звонкий, только вихрь кудрей чёрных с прозеленью, с травным духом – за нею.

      Знать, слыхала она слова Пришлого, знать забавою показался ей подарочек его: чуть уснул отец-охотник – хвать Лукава лук, расстреляла все стрелочки не глядючи, а колчан, что не нужен ей больше был, – забросила на высокий дуб, да на самые ветки верхние. Так, по сей день, говорят, висит он на дубу, ещё выше с той поры поднявшемся, ещё гуще ветви раскинувшем. И стоит тот дуб рядом с бывшей избою Охотника.

      Сам Охотник, – он первый попал под стрелу дарёную, и нашла его Лукава в срок от зари до заката, стрелку дальше пустила, а отец её с той поры неведомо где, незнаемо когда возродится, а может, и нынче ходит лесом – охотится.

      А сама Лукава пока за стрелками бегает, вновь да сызнова запускает их – всё играется, всё хохочет, и ни погибели ей, ни радости людской, истинной.

      И всё будет так, пока кто-то другой ту стрелу не узрит, да колчан найдёт, да