Русланиада. Владислава Николаева

горячее в жизни не чувствовала. Так горячо, что больно. Сёстры потирали укушенные ладошки.

      – Это огонь, – сказал брат.

      – Маленькое солнце, – заметила младшая сестрёнка.

      – Совсем крошечное, – подумав допустил брат. – Его звери боятся. С ним вам будет тепло и спокойно.

      Мы с сёстрами переглянулись.

      – Куда ты?

      Руки одна за другой уцепились за него, удерживая на месте.

      – Я должен.

      Пальцы сжимаются сильнее, добела. Он привлекает нас под сложенный углом навес, а только потом говорит:

      – Ложитесь и спите спокойно. Я оставляю вас не во тьме, а с огнём. Помните только, что он кусач и прожорлив. Он любит сухие ветки и шишки. Без них он пропадёт, но много давать нельзя. Иначе он вырастет и станет пожирать всё без разбора… не подведите меня, проследите… и не спалите тут всё.

      Он поцеловал нас всех в лоб сухими губами и всё же ушёл в темноту. Нехорошо это. Не должен он уходить. Среди нас его место, не в холодной тьме.

      Мы старались следить за огнём, но к исходу ночи задремали. Проснулись к рассвету. Рядом шумела вода. Зря он привёл нас сюда. Не услышать, если кто подкрадётся. Я выбралась из убежища.

      Огонь у входа стал маленький. Нагнулась подкинуть шишек. Они оказались влажными.

      – Ничего.

      Я вздрогнула и выпрямилась.

      – Дождь прошёл, – брат стоял рядом. – Пусть гаснет. Солнце встаёт.

      Я потянулась обнять его. Он был чуть влажен. Я сжала объятия плотнее, согреть его. Он высвободился, полез под навес. Действительно, там теплее, там все сёстры, тёплые и мягкие со сна. Но вместо того, чтобы лечь, он потянул не проснувшуюся толком сестрицу, нашу самую смелую. Она хлопала глазами. Брат склонился к озеру, зачерпнул пригоршню. Сестрица умылась сидя на подставленном колене.

      Я бы тоже хотела, но он не считал нужным меня будить. Я успела проснуться. А остальные сегодня что-то расспались. Уж рассвет забрезжился, всё лежат, закинув друг на друга руки, причмокивают во сне.

      Сестра окончательно проснулась, но не торопилась подниматься с надёжного колена.

      – Почему вы не пытались говорить с жемжинами?

      – С кем? – переспросила сестрица.

      Брат вздохнул.

      – С животными.

      Мы с сестрой удивлённо помолчали.

      – Не понимаю, – произнесла сестра. – Они – животные. Твари неразумеющие. Как говорить с ними?

      – Пойдём попробуем, – он взял сестру за руку, а она отпрянула и свалилась с его колена.

      – Ты что?!

      Он замер, так и не поднявшись с колен, одной ногой упираясь, чтобы встать, другую неудобно держа на земле.

      – Ты веришь мне? – испытующе спросил он, обращаясь только к сестре. Он не дозволял ей звать сонм, сестрицы продолжали спать. – Веришь?

      Она поднялась с земли бледная, резко вздохнула.

      – Да, – хрипло слетело с её губ.

      Он взял её за руку и повёл по поляне в сторону пролеска, за которым стлалась ещё одна поляна, а потом уже дикий тёмный лес. Мы боялись леса. В нём крылась опасность. На равнине далеко видно. Но брат переубедил нас, сказав, что на равнине