Макошин скит. Евгения Кретова

немного уважай мое решение.

      Покачала головой и, развернувшись, юркнула в просвет между опорами арки, выпрыгнула в окно.

* * *

      Тем же вечером, Смоленск

      Снова тот сон. Мучительная попытка закричать. Дотянуться. Карина снова стояла и смотрела в черное нутро разрушенного здания.

      «Что же это за место такое?!» – Рафаэль метался в забытьи, не в силах проснуться или что-то изменить, увязая в навязчивом и болезненном видении все глубже.

      Но в этот раз что-то было иначе.

      На голове Карины – платок, совсем как там, у часовни. Темное платье в пол. Из черноты провала тянулся сырой, мертвенно-сладкий воздух. И будто шевелилось в глубине что-то, приближаясь ко входу.

      Рафаэль замер, всматриваясь в пустоту.

      Карина качнулась, сделала шаг вперед. Рядом с ней оказалась девочка, еще не подросток, но уже и не малышка. Простенькая сорочка с голубой каймой и туго заплетенные косички, в руках – букет полевых цветов. Девочка держала Карину за руку и вроде как была с ней и прежде, но Рафаэль не видел ее никогда. Обернувшись через плечо, девочка посмотрела прямо на него – и его будто с головой в ледяную воду окунули. Посмотрела строго и неприветливо.

      Подняв взгляд на Карину, девочка дернула ту за руку, заставив тоже оглянуться.

      – Карина!

      Ему удалось закричать. Всего мгновение сна. В котором он увидел ее потерянное, заплаканное лицо, искусанные в кровь губы. Успел заметить ссадины на руках и кровоподтеки на оголенной шее. Что с ней?! Где она?

      Его выбросило из сна, тело в одно мгновение стало тяжелым, а мысли потеряли ясность.

      Карина. С ней что-то не так. Она в опасности.

      Рафаэль убрал влажные волосы со лба и шумно выдохнул. «Нет, это все неправильно», – решительно встал, подошел к окну.

      За городом расцветал новый день, рассвет прорывался тонкой розовой полосой за горизонтом, отражаясь в стеклах сонных домов.

      Что-то смутное ворочалось в душе странным, тревожным воспоминанием. Однажды он проснулся посреди ночи – Карина сидела на кровати, обхватив колени руками и раскачиваясь. Взгляд ее был устремлен в одну точку, будто видел кого-то в темном углу.

      – Карин, ты чего?

      – Та девочка, которую откопали под погребом в доме родителей… Как думаешь, она бы пережила ту войну? Наверно, выросла бы, родила ребеночка. И продолжала жить в этом доме… Она, а не я…

      Карина говорила тихим, потерянным голосом. Чужим и бесцветным.

      Рафаэль нахмурился:

      – Не говори глупости. Ты, как все творческие люди, впечатлительна. Вот и лезут в голову дурные мысли. Какой ребеночек. И вообще, при чем тут ты? – он зевнул.

      Карина продолжала раскачиваться, словно не слышала его.

      Рафаэль сел, нетерпеливо откашлялся:

      – Если тебя это так триггерит, обратись к психологу.

      Карина взвилась, резко обернулась к нему – в темноте сверкнули ее глаза:

      – Ты считаешь, что я ненормальная?!

      – Ну, почему сразу ненормальная, – Раф смутился. – И вообще я имел в виду не это. Вон, к невесте Макса, например, можно обратиться.