Макошин скит. Евгения Кретова

кивнула.

      Ложка оказалась деревянная, словно реквизит исторического фильма. Да и все здесь выглядело, словно подготовленное для киносъемки, даже послушницы с неприветливыми и строгими лицами – будто актеры массовки. Девушка наблюдала, как Млада приглядывает за столом. Примостившись на табуретке у окна – кому надо хлеб придвинет, кому крынку передаст. Больше всего за Кариной приглядывала. Заметив, что девушка положила в тарелку всего пару ложек каши, нахмурилась, беззвучно потребовала положить еще. Карина пожала плечами, послушалась, уверенная, что она столько не съест – не ела она прежде пшенную кашу «без ничего» – мама всегда добавляла тертое яблоко, корицу или курагу. Да и молоко Карина не пила с детства.

      – А можно воду? – спросила у Млады.

      Та пожала плечами, отодвинула от нее крынку с молоком. Приставила полупустую – с водой.

      Женщина, сидевшая рядом, пробормотала:

      – Зря выделываешься, матушка такое не любит…

      – Я не выделываюсь, я просто молоко не пью.

      Женщина напротив оторвала от тарелки потускневший взгляд, в нем мелькнул интерес, не живой, а тяжелый, с притаившейся злобой на дне. Скривив губы, усмехнулась:

      – Да что ты ей объясняешь, пару дней покапризничает, на третий жрать любую баланду будет.

      – Тише ты! – прикрикнули на нее сразу несколько голосов.

      Карина растерянно оглянулась. Млада обошла со спины, похлопала по плечу:

      – Не обращай внимания.

      Женщина напротив подняла голову, пробормотала:

      – Младка, а что ты о ней печешься? Надеешься, матушка тебя простит? – все рассмеялись. – Так не жди, не заработала ты еще прощение. Да и милый-благоверный тебя не велел выпускать…

      – Заткнись, Клавдия, – острое, приправленное неведомыми Карине конфликтами и неприязнью, веселье захлебнулось в одно мгновение – в трапезную вошла Ефросинья.

      Посмотрела строго на притихших женщин.

      Молча направилась на свое место – во главе стола, Карина не заметила, что там стоит лавка и приготовлены приборы.

      Проходя мимо девушки, матушка покосилась на ее тарелку, кружку с водой. Спросила холодно:

      – Отчего молока не дали Агате?

      Млада отозвалась:

      – Воды попросила.

      Клавдия, мстительно взглянув на девушек, уточнила:

      – Отказалась она. Говорит, не пьет…

      Матушка Ефросинья села на свое место, наложила кашу, придвинула ломоть хлеба. Взяв с тарелки кусок сыра, откусила от него. Остальное положила на хлеб.

      – Это правда? – светло-голубые глаза, словно льдинки, посмотрели в упор.

      Карина почувствовала, как по спине стек холодок, будто эти льдинки за шиворот кто подложил. Сглотнула.

      – Да нет… Не то, чтобы я…

      Матушка Ефросинья перевела взгляд на Младу:

      – А ты почто ее прикрывать вздумала?

      – Я просто сказала, что она воду попросила, потому что она попросила. – А о том, что прежде от молока отказалась, не сказала… – заметила матушка.

      Млада