Ноктамбула. Пробуждение. Герман Рыльский

зафиксировать руки и ноги.

      – Ну а теперь приступим, – сказал Игорь Валерьевич, доставая из шкафа маятник и включая лампочку.

      Тайна зажмурилась и услышала голос доктора:

      – На такой случай у меня припасен расширитель для век. Не самое приятное приспособление, но, если вы будете меня вынуждать, я его использую.

      Тайна поняла, что таким образом ничего не добьется, и открыла глаза. Доктор запустил маятник.

      Щелчок – вспышка – щелчок – вспышка – щелчок – вспышка…

      Вскоре Тайна перестала чувствовать ремни, стул под собой, да и кабинет словно бы растворился в тумане. Осталась только круглая линза, укрепленная на маятнике, и звук метронома. Неожиданно щелчки смолкли. Девушка решила, что Игорь Валерьевич выключил прибор, и попыталась оглядеться. Зрение было затуманено, но даже через застилавшую взор пелену Тайна увидела все тот же световой блик. Она потерла кулаками глаза (и куда, спрашивается, подевались ремни?) и вместо маятника увидела затянутую в полосатый чулок ногу. Нога раскачивалась, и пряжка на старомодной туфельке с тупым носом то и дело вспыхивала, отражая луч солнца.

      Некоторое время Тайна смотрела на туфельку. В голове было пусто. Казалось, противное устройство высосало из нее все мысли, словно механическая пиявка.

      «Нога не может быть сама по себе», – решила девушка и наконец оторвала взгляд от блестящей пряжки.

      Напротив Тайны в большом кожаном кресле сидела девочка и пускала круглым зеркальцем солнечных зайчиков. На вид ей было не больше десяти лет. Черноволосая, с огромными глазами и тонкими бескровными губами. Несмотря на юный возраст, в каждом ее движении сквозило сдержанное достоинство. Синее клетчатое платье сидело на маленькой леди безупречно, тупоносые ботинки были начищены до блеска.

      Девочка дразнила солнечным зайчиком большую черную кошку – та как заведенная крутилась на ковре, но, конечно же, не могла ухватить шустрого сверкающего зверька.

      – Плезанс Лидделл, – неожиданно произнесла девочка, пряча зеркальце в карман.

      – Что? – переспросила Тайна.

      – Плезанс Лидделл, так меня зовут… иногда. А вы – Тайна.

      – Да. Это действительно я, – согласилась девушка, с интересом оглядываясь по сторонам.

      Огромная комната выглядела непривычно: тяжелая резная мебель, потемневшие портреты в золоченых рамах, напольные часы, камин, а над ним – большое овальное зеркало. Возле каминной решетки были рассыпаны шахматные фигуры – упустив солнечного зайчика, кошка принялась катать их взад-вперед по ковру. Тайне показалось, что пешки протестующе пищат и ругаются, но, возможно, эти звуки ей лишь померещились. За окнами был яркий зимний день; деревья гнулись под тяжестью снега. В камине потрескивало жаркое пламя.

      – И где же мы? – спросила Тайна. – Знаешь, я только что была совсем в другом месте.

      – Вы у меня в гостях, – произнесла Плезанс и тут же спохватилась: – Право, о чем я думаю! Не хотите ли чаю?

      – Хочу. В смысле – не откажусь, – произнесла Тайна. И тут же обнаружила,