Ноктамбула. Пробуждение. Герман Рыльский

Только он живой был и улетел потом.

      Тайна с удивлением разглядывала гипсовую статую ангела. Потемневшая от времени и непогоды фигура стояла в конце аллеи. Стебли плюща оплели постамент и тянулись выше, словно хотели удержать ангела на земле, не дать ему улететь.

      – Он здесь всегда стоял, – скептически заметила Олеся.

      – Ага, а вот и вы! – раздалось над ухом у Тайны.

      Она оглянулась и увидела Мамонта. Поверх пижамы он накинул спортивную куртку, а вместо тапочек нацепил стоптанные кроссовки. Больница не обеспечивала пациентов верхней одеждой, поэтому на Тайне была розовая нейлоновая куртка, которую ей дала поносить Олеся.

      – Привет, Мамонт, – поздоровалась Тайна.

      – А Олесенька знает, кто такие мамонты! – заявила Олеся. – Это такие волосатые слоники! Только они же давно вымерли!

      – Я живее всех живых, как Ильич! – снисходительно улыбнулся молодой человек. – А вы чем здесь занимаетесь?

      – Памятник разглядываем, – ответила Мила.

      – Лучше б здесь что-нибудь повеселее поставили. Девушку с веслом, например.

      – А некоторые пациенты, – Олеся устремила на Тайну невинный взгляд, – считают, что этот ангел летает.

      – Ну вот, а я о чем! – фыркнул Мамонт, пригладил бороду и произнес: – А я только что Кристину видел.

      – И как она? – спросила Тайна.

      – Да… как здесь можно быть? Давай сходим, поздороваемся, если хочешь.

      – Хочу, – сказала Тайна. – Идем.

      Парк удивлял своими размерами. Деревья подступали прямо к стенам больницы, тут и там стояли деревянные скамейки. Сейчас они были сырыми и холодными, но некоторых пациентов это не останавливало – они сидели по одному или по несколько человек, как птицы на жердочках, радостно глядя в серое небо или, наоборот, с трагическим видом опустив головы. Мамонт свернул с гравиевой дорожки и нырнул в кусты.

      – Ой, а что Олеся нашла! – воскликнула девушка, поднимая что-то из травы.

      – Брось гадость, – одернула младшую сестру Мила.

      – Чего там у вас? – оглянулся Мамонт. – А, ясно!

      Он забрал у Олеси ярко-желтую таблетку и, размахнувшись, запустил ее подальше в кусты.

      – Это мое было, это я нашла! – запротестовала девушка.

      – Тебе это и так выдадут, – строго произнес Мамонт. – Тут если по траве поползать, можно килограмм успокоительных и прочей дряни набрать. Одни пациенты, особенно те, что «косят», их в форточки выплевывают, а другие подбирают…

      Олеся надулась, а Мамонт двинулся дальше, туда, где за кронами деревьев вздымалась стена лечебницы. Вскоре он остановился, пропуская девушек вперед. Тайна отстранила ветку и увидела Кристину. Одетая в длинное пальто, она что-то увлеченно рисовала на стене осколком кирпича.

      – Заметь, – произнес Мамонт, толкая Тайну в бок, – Сама с собой разговаривает! Если только у нас не начали призывать женщин, как в Израиле, дело серьезное.

      Под ногой у Олеси хрустнула ветка. Художница вздрогнула и оглянулась.

      – Привет, – поздоровалась Тайна. – Все рисуешь?

      – Рисую, – прошипела Кристина, закрывая спиной незаконченную