Илиада. Сокращённая версия. Гомер

вопросы для узких специалистов.

      Безусловно, Жуковский во многих местах применяет довольно вольный перевод, и в этом можно его упрекнуть. Например, в 20-й песне «Одиссеи» он пишет:

      Новых обид не страшася; рукам женихов я не дам уж

      Воли; мой дом не гостиница, где произвольно пирует

      [265] Всякая сволочь, а дом Одиссеев, царево жилище.

      Конечно, у Гомера в этом месте ничего не сказано про «всякую сволочь», Вересаев эти стихи переводит точнее. Но художественность и экспрессия Жуковского вполне понятны. Он создаёт более живую и впечатляющую картину, ничуть не отступая от смысла повествования. Хотя и можно упрекнуть его здесь в неточности перевода. Однако, когда сравниваешь язык Гомера с языком переводов Жуковского или Гнедича, то кажется, что для русского языка древнегреческий текст слишком сух.

      Что же касается старых, вышедших из употребления слов, то Жуковский хотя и намного реже Гнедича, но всё же использовал устаревшие слова, значение которых сегодня многие не понимают. Эти слова уже сами по себе требуют современного перевода. Например, такие слова как «понеже» (Одиссея, 18:23) и тому подобные.

      Однако всё окупает и оправдывает неимоверной силы поэтичность перевода Жуковского. По поэтичности его перевод «Одиссеи» до сих пор остаётся непревзойдённым в русской литературе, о чем могут свидетельствовать такие его строки как: «щиты хрусталём от мороза подёрнулись тонким». Я понимаю Вересаева, который набрался смелости и дословно скопировал этот стих в свой перевод. Трудно удержаться от такого соблазна. Перевод Жуковского можно по праву считать эталоном, вершиной поэтического перевода Гомера на русский язык.

      4. Язык Минского

      Перевод «Илиады» Гомера, сделанный Николаем Максимовичем Минским, стоит несколько особняком в литературной критике. Можно сказать, что по каким-то странным причинам переводу Минского просто не повезло в этом плане. Его перевод мало читают, хотя он безусловно вполне достоин и прочтения, и осмысления.

      Конечно, ни один современный русский перевод Гомера нельзя сравнивать ни с переводом Гнедича, ни с переводом Жуковского, так как эти переводы давно являются классикой, вершиной, которую уже никто не сможет поколебать. Об этом даже и говорить не приходится. Мы говорим здесь лишь о характеристиках разных русских переводов Гомера. Причём, о весьма поверхностных характеристиках, так как о каждом переводе можно писать тома. Но у нас иная задача.

      Если сравнить перевод Минского с позднейшими переводами Вересаева и Шуйского, то он мало чем уступает им, например, переводу Вересаева, который даже превосходит по оригинальности текста. И уж точно во многом превосходит перевод Шуйского. Возможно даже, что кто-то поставил бы его и на первое место из этих трёх переводов, с чем я также мог бы согласиться, но с некоторыми оговорками. По моему сугубо личному мнению он занимает почётное второе место после перевода Вересаева.

      Перевод Минского «Илиады» Гомера