Песнь Соломона. Тони Моррисон

и таким образом доказывая, сколь возможно, что не такие уж они страшные трусы, просто люди как люди. Молчал только Небоскреб, стоя с метлой в руке и выпятив губы, и был похож на умненького мальчика десяти лет.

      И Гитара. Оживление его прошло, лишь в глазах посверкивали искорки.

      Выждав некоторое время, Молочник поманил его к дверям. Они вышли и, не говоря ни слова, зашагали по улице.

      – Что стряслось? Когда ты вошел, вид у тебя был паршивый.

      – Ничего, – сказал Молочник. – Выпить бы куда зайти.

      – К Мэри?

      – Нет! Там слишком много девок.

      – Сейчас только полдевятого. «Кедровник» не откроют до девяти.

      – А, черт! Придумай сам. У меня башка устала.

      – Пошли ко мне, найдется кое-что.

      – Это мысль. А ящик твой работает?

      – Чего захотел! Никак не соберусь починить.

      – Мне хочется музыки. Музыки и выпить.

      – Тогда придется посетить мисс Мэри. А ее девушек я устраню.

      – Правда? Интересно поглядеть, как ты будешь этими дамочками распоряжаться.

      – Пошли, пошли. Здесь тебе не Нью-Йорк, выбор ограничен.

      – Ладно, уговорил. Потопали к Мэри.

      Прошагав несколько кварталов, они добрались до угла Рэй-стрит и Десятой.

      Проходя мимо маленькой булочной, Гитара проглотил слюну и ускорил шаг. Заведение Мэри, выполняющее функции ресторанчика-бара, было самым процветающим на Донорском пункте – хотя на каждом из остальных трех углов имелись аналогичные забегаловки, – и причиной этого успеха была сама Мэри, смазливая, хотя и чересчур накрашенная официантка, она же совладелица бара, бойкая, игривая, острая на язык, приятная и занятная собеседница. Шлюхи чувствовали себя здесь в безопасности; одинокие пьянчуги имели возможность нализаться без всяких тревог; фраера там находили все – от желторотых цыплят до видавших виды стервятников и даже подсадных уток; неугомонные домашние хозяйки упивались комплиментами и плясали так, что каблуки от туфель отлетали; подростки постигали здесь «правила жизни» – и никто из посетителей не скучал. Ибо освещение у Мэри было подобрано так, что все женщины выглядели красавицами, а если и не красавицами, то очень привлекательными. Музыка придавала особый тон и стиль разговорам, от которых в другом месте мухи дохли бы со скуки. А напитки и еда побуждали посетителей к поступкам самого драматического свойства.

      Впрочем, начиналось все это часов в одиннадцать. В половине же девятого, когда пришли Гитара и Молочник, ресторанчик был почти пуст. Они быстро юркнули в кабинку и заказали шотландское виски с водой.

      Молочник сразу осушил свой стакан, заказал новую порцию и только после этого спросил Гитару:

      – Отчего все называют меня Молочником?

      – Почем я знаю? Насколько мне известно, это твое имя.

      – Мое имя Мейкон Помер.

      – И ты притащил меня в такую даль, чтобы сообщить мне свое имя?

      – Мне нужно это узнать.

      – А ну тебя. Ты лучше пей до дна.

      – Ты свое имя знаешь, верно ведь?

      – Отстань.