Лепестки. Степан Зозулин

удерживал разве что приказ Кобуры. Но торчать с ними до бесконечности ему явно не упало.

      Он решился:

      – Ладно, пойду на помощь, – Молокосос говорил с таким видом, словно его не отправляли за тем же самым. – А вы оставайтесь тут. И не разбредайтесь.

      Девушка улыбнулась его серьезному тону. Но тут же и сама приняла подобающий вид. Заверила, чеканя слова:

      – Как прикажете. Мы будем здесь, когда вы вернетесь.

      Незнакомка подняла бровь и обвела взглядом шутников. Но девушка смотрела в ответ уже без тени улыбки.

      Некогда ей в гляделки играть. Тут бы одежду высушить перед новым броском.

      Со стороны перелеска послышался протяжный вой.

      Все трое подняли глаза к выходу из ущелья.

      Там за поворотом скалы бесновался загнанный зверь. Вой обрывался, но через короткий перерыв раздавался снова. Слышались приглушенные зарослями крики.

      Шла охота!

      Девушка закатила глаза.

      Треск веток, перемежаемый воем, проклятьями и улюлюканьем, царапал слух подобно ногтю по стеклу.

      В один миг её опутали гнев и отвращение. Стиснутая ими, она всё же не могла решить, к кому они обращены.

      Крик взвился особенно высоко и на излете превратился в человеческий. Загнанный навеки. Лесному существу понадобилось пережить собственную смерть, чтобы перед серым её лицом обрести настоящее, не поддельное естество.

      В бессильной злобе девушка припала на колено, упершись руками в камни перед собой. Ее не волновала перепачканная одежда и руки, увязшие в смеси глины, камней и разбухшего от влаги песка с гравием. Она сама походила на роющего землю зверя перед отчаянным броском.

      Отмахнувшись от наваждения, девушка подняла голову. И увидела странный камень у обрыва.

      Поросший особенно длинным мхом, камень шевельнулся. Покачался из стороны в сторону, словно примерялся, как бы сняться с насиженного столетиями места.

      Потом подскочил и обратился звериной башкой.

      Волчья пасть задрана к небу. А из-под верхней челюсти поблескивает вторая пара глаз. Чёрные, как бездонные ущелья, они сразу заприметили наблюдавшую за ними девушку. Но не подали вида, рассудив, что она не выдаст. Попавшись на их животный гипноз.

      Существо подтянулось на белесых руках и выпрыгнуло из бездны целиком.

      Горный божок. Тело человека, едва узнаваемое под кусками меха, намотанного там и тут. Да еще изукрашенная красной глиной кожа. Прорезанная белыми прожилками, где глина размылась под каплями дождя. А венчала чудище корона из волчьих зубов, оскаленных на небеса, уготовившие животному столь нелепое перерождение.

      Девушка приросла к месту. Способная лишь прокручивать в голове угловатые мысли. Да пусть катится это волосатое чудище. Пускай и ему достанется участь, постигшая его приятеля-лесовика.

      Человеко-волк без малейшего страха повернулся спиной и опустился на четвереньки. Потянулся руками вниз, выгребая из-под скалы соплеменника.

      Оказавшись на твердой почве, оба существа покрутили головами, принюхиваясь. Обозники их не интересовали.